На бурных перекатах

Прыжком достиг его Бузыкин, склонился на колени и, бросив наган на пол, буквально вырвал из кармашка жилета столь вожделенные часы. Теперь они стали его собственностью. И так, стоя на коленях, не обращая никакого внимания на убитого, он нежно гладил их трясущимися руками, прикладывал то к одной, то к другой щеке и счастливо смеялся. Он был на верху блаженства, а потому даже не услышал шума подъехавшей машины. И внезапно раздавшийся за спиной сдавленный вскрик застал его врасплох. Мгновенно скинув часы обратно в жилетку Владлена (сработал инстинкт вора, попавшегося с поличным), он схватил брошенный наган и выстрелил на голос. Один раз, второй... Пока не услышал, как взревела мотором машина и рванула со двора. И тут же – то ли ей вслед, то ли из нее в ответ по стрелявшим, а скорее всего, с обеих сторон – раздалась беспорядочная стрельба.

Потом все стихло. Стихло так же неожиданно, как и началось. Снова выудив часы, Антон метнулся за штору, ловко выдернул из вазы цветы и, воровато оглянувшись, бережно опустил часы внутрь. Потом вернул букет на место. Аккурат в это время во дворе послышались чьи-то быстрые шаги, и Бузыкин с наганом наизготовку забился в угол.

– Антон, не стреляй! – послышался тихий голос Припасенко.

– Гурьян! – буквально вылетел Антон из-за шторы.

Радость его была столь очевидной, что не заметить ее было невозможно. – Ну, услужил, дружище. Ты один?

– С группой захвата. Фрол со мной, я его оставил во дворе на подстраховке, а двое преследуют машину на нашей развалюхе.

– Как ты нашел меня?

Гурьян не ответил. Он склонился над художником и, убедившись, что тот мертв, вопросительно поднял глаза:

– Слушай, а как же приказ? Он ведь нужен был живым?

– Сам виноват, – махнул рукой Бузыкин. – Бросился на меня в тот момент, как второй отвлек мое внимание.

– Да-а, дела-а. Тебе же влетит по первое число.

– Если бы я не выстрелил, мне уже было бы все равно, по какое число влетит. Или он, или я.

Снаружи донесся приглушенный говор, и оба насторожились.

– Парни вернулись, – сообразил Гурьян. – Кажется, ни с чем.

– Ты придержи их там. Прежде переговорить бы надо.

– Понимаю. Давай в двух словах: о чем разговор?

– Подтвердишь, что художник кинулся на меня, – не попросил, скомандовал Бузыкин: – Ты мог видеть это. Понял?

– Конечно. А тот, который ушел на машине... Кто он?

– Без понятия. Как только он появился, художник тут же и набросился на меня. Я даже лица не разобрал.