На бурных перекатах

И вновь, как и в том приснопамятном восемнадцатом году (ну, не фантастика ли!), расстрелять его не успели по чьей-то нерасторопности. Других по такому обвинению пускали в расход в двадцать четыре часа, а до этого типа, смотрите-ка, руки не дошли. Кто уж там на кого понадеялся, неизвестно, зато известно, что на третий день (так же неожиданно, как и уехал) возвратился Кадченко. Услужливые языки тут же оповестили его о «деле» Бузыкина и о том, кто его «заказал». А через полчаса опальный чекист уже чуть ли не лизал сапоги благодетеля, не переставая клясться в вечной любви и верности. При этом, однако, не забыл напомнить (и не раз!), что покинул Белозерку исключительно в интересах общего с Остапом дела. И надо сказать, Остап, в отличие от тех скептиков, что чуть не отправили Антона на тот свет, этому поверил. В результате некоторые из них пережили довольно много неприятных минут. Но следом он же их и поощрил приказом за проявленную бдительность и принципиальность. Дескать, свой Бузыкин или не свой, а оступился – отвечай. Главное, мол, убедились в его невиновности. За все время разбирательства Остап ни разу не упомянул имя Анфисы, и этим маневром убил сразу трех зайцев: чекистам дал понять, что в общем и целом они были вправе так поступить; перепугавшейся Анфисе дал возможность расслабиться (а значит, и потерять бдительность); ну и отбил у Бузыкина охоту мстить всем обидчикам подряд. Тот буквально горел этим желанием, и опытный председатель вызвал его через некоторое время к себе в кабинет для душевного разговора. Надо было направить его энергию в нужное русло. После недолгой беседы спросил прямо:

– Вижу, сильно на коллег обижаешься?

– Сильно, может быть, и нет, – уклонился Бузыкин.

– И не надо. С кем не бывает. И на старуху бывает проруха.

– Но если откровенно, то поменяться местами, хоть бы на часок, охота, – не смог скрыть злости Антон. – Они ж на мне приемы отрабатывали. Как на чучеле. И ни слову не верили.

– И ты на это обиделся?! – притворно изумился Остап. – А ну-ка, скажи, что бы ты сам сделал с тем, кого бы заподозрил в измене? – И упредил вмиг растерявшегося Антона: – Что до меня, то я бы не позавидовал тому человеку, а? Так что выбрось это зло из головы. Оно тебе против врагов революции пригодится.

– И сразу совсем о другом: – Кстати, Зяму я велел выпустить. Он ведь сильно тебе помог. Знаешь, да? Нет? Но Гурьян же должен был сообщить тебе?