На бурных перекатах

– Потому что как раз такой помощник мне и нужен. Долго я к тебе присматривался, но понял это только после того, как ты сплавил Семину двух григорьевцев. А потом с Боевым и убрал их. Ну-ну, не пугайся так. Просто этот должок будет за тобой. И расслабься: раз я тогда не убрал тебя, значит, можешь дышать свободно. Хоть и знаю достаточно, чтобы раздавить тебя в любой момент, делать этого не стану. Наоборот, и сейчас помогу выкрутиться, и потом, если в том будет нужда. А будешь выполнять все, что скажу, оставлю не просто жить, но и жить хорошо. Ты, как, готов жить хорошо?

– Да я вам век буду... – скользнул Бузыкин со стула на колени.

– А ну, встать! – приглушенно рявкнул Шклабада.

От его приветливости не осталось и следа. – На место сядь, идиот. – И уже чуть спокойнее: – Ты что, кисейная барышня – в ножки падать? Был и оставайся самим собой. А эдак ты и сам спалишься, и меня под монастырь подведешь. Возьми фотку себе и уничтожь. Возьми, возьми: душа из пяток на место вернется. Это знак моего доверия тебе, понял? Ну, ты же не глупый мужик. Чуть вильнешь – и... Ага?

– Понял, товарищ Шклабада. От вас не вильнешь. Да и зачем, если теперь я вам жизнью обязан.

– Ну, что ж, пожалуй, я бы сказал то же самое, доведись быть на твоем месте. Кстати, эта фотка, как ты понимаешь, не последняя.

– Еще бы не понимать. Но не совсем дойдет, чем я могу быть вам полезен? Мое ведь дело телячье: мне приказали, я исполняю.

– Вот это от тебя больше всего и потребуется: не соваться в дело, а исполнять его. Пока же сделаешь для меня только одно: женишься на одной особе твоих лет. Будем считать, что она тебя полюбила. А что? Мужик ты видный, холостой, и дом у тебя есть; кто усомнится в твоем желании завести семью? Не бойся, детей она тебе не принесет, а вот фамилию твою возьмет. И станете вы с ней жить-поживать и добра наживать. Этого добра в стране пока что пруд пруди, и с умом очень быстро можно его нажить. А у нее, у Алины, ума палата – она не чета нам с тобой. Что ты так насупился?

– Не люблю образованных, – угрюмо выдавил Антон. – Давят они на меня. Мне бы чего попроще.

– Придется полюбить, любезный, – вздохнул Шклабада. – Как говорят: стерпится – слюбится. Самому тебе со мной встречаться не резон для нас обоих, поэтому все мои указивки будешь получать от нее. Ну и, конечно, выполнять. Собственно, тебе и делать-то ничего особого не надо будет: как служил, так и служи. Но это все потом. А сейчас мне нужны бумаги. Что, едем?

– Как скажете.