На бурных перекатах

Последний раз в Херсоне забирали его из детдома, где он работал сторожем, а этот период его жизни больше всего и интересовал майора Лукина. Хотя этим сроком лагерный путь Гулько не ограничивался. Примечательно, что все эти годы за ним следовала его жена сначала с одним, потом с двумя, а сейчас и с тремя детьми. Это исходило из того же ответа на запрос (спасибо херсонскому коллеге, не поскупившемуся на подробности).

«Прямо декабристка какая-то», – без всякой иронии недоумевал тогда Лукин. Это потом он перестанет удивляться, когда столкнется с целым рядом подобной жертвенности жен осужденных верующих, а в настоящий момент это показалось ему в диковинку.

Арсения он нашел в одном из трех деревянных бараков, стоявших в ряд по деревенской улице. От крыльца внутрь барака вел длинный коридор с дверями по обеим сторонам. За одной такой дверью в однокомнатной квартире и проживал Гулько с женой и двумя детьми.

Третий, уже взрослый, работал в Череповце, откуда, кстати, Лукин и добирался на перекладных до этой глухой деревушки. И если первый, самый длинный, отрезок пути до Белозерска он ехал на «полуторке», то последние три километра до деревни пришлось сначала отложить из-за разыгравшегося бурана, а потом преодолевать на санях в компании с местным участковым милиционером.

О том, чтобы добраться туда машиной, не могло быть и речи: за ночь дороги так замело – никакая техника не пройдет. Переждав в городке непогоду, ранним утром выходного дня выехали они в деревню. И надо сказать, Лукин основательно перемерз в дороге, ибо декабрь на Вологодчине – время стойких морозов.

Указав майору барак, сам участковый отправился по своим делам. Договорились, что поедут назад через пару часов. Не думал Лукин тут долго задерживаться, но оказалось, что этого времени будет недостаточно.

Арсений встретил его лежа на железной койке, но после того, как Лукин представился, с помощью супруги встал и подсел к столу, за которым уже расположился гость. С полатей за ними настороженно и вместе с тем с любопытством наблюдали две пары детских глаз. Жена Арсения, Мария, подав майору кружку горячего чая (для сугреву, как она выразилась), села у порога на лавку и также замерла в каком-то покорном ожидании, явно готовясь встретить очередное неприятное известие. Почему неприятное? Так ведь такой чин из Ленинграда просто так не приедет. Лукин это понял и постарался быстрее рассеять их подозрения, сказав, что прибыл неофициально и по вопросу, который напрямую их не касается.