На бурных перекатах

Федор облокотился на подоконник и прижался лбом к стеклу. Оно приятно охладило и привело в порядок разгоряченные мысли. Тут он увидел, как к зданию милиции подъехала допотопная бричка с пожилым аксакалом, и к ней сразу же поспешили четыре знакомых ему человека. Впереди, стуча деревянными колодками, бойко катил на своей тележке матрос, за ним на костылях так же сноровисто вышагивал Сергей, а две их супруги замыкали шествие. Судя по оживленной жестикуляции, они не очень-то торопились укрыться от дождя, а по лицу аксакала можно было понять, что и он чему-то сильно обрадовался. Засуетившись, он подал Георгию какую-то куртку и после некоторого препирательства все же заставил надеть ее. От такого теплого, сердечного их отношения друг к другу светлая грусть разлилась в душе у майора. Он всегда грустил, видя чужое семейное счастье. Ах, как бы ему хотелось с такой же вот любовью заботиться о своих родных детях, о жене. Но старший его сын погиб на фронте, а жена с младшей дочерью умерла в ленинградскую блокаду от голода. И нет теперь на земле человека, которому он мог бы отдать теплоту своего сердца, как отдает свою теплоту безногому сироте этот аксакал. Он вдруг понял, что именно для такого вот мгновения ему должно было потрудиться. И он потрудился. А значит, и причастен к этому общему для них празднику. Впервые в жизни он принес кому-то толику счастья. Восстанавливая иногда по долгу службы справедливость, он видел у людей, в лучшем случае, ублажение чувства мести одних против других. В нынешней ситуации – и он это отлично видел – такому чувству не было места. Где искренность, там не может быть злорадства. И глядя на их возбужденные лица, он предположил, что обсуждают они только что озвученную им новость. Вполне возможно, что уже и пришли к согласию насчет завтрашнего дня.

Лукин вздохнул и попробовал представить себе, что их ожидает в будущем. Понятно, что в сущности придется начинать жизнь сначала. Понятно и то, что, имея такую квалификацию, проблемой это для них не будет. Проблема будет во взаимоотношениях с людьми. Но нынешнее общество в противовес довоенному намного терпимее относится к бывшим осужденным. Да и друг к другу. Уж кому-кому, а ему-то хорошо известно, что в застенках лагерей побывало полстраны, и редкая семья обошлась без своего «сидельца». В общем, за Медянских можно не беспокоиться.

И потому так приятно сознавать, что и он, Федор Лукин, приложил руку к их теперешнему счастью.