На бурных перекатах

– Ничего, ничего. Оставь, я сам соберу. Ты лучше вот что сделай. Передай это сейчас же Пряхину, чтобы срочно отправил депешей по нашей линии. Тут все написано. Иди.

Он собрал разлетевшиеся листы, подравнял их на столе и уже собрался вложить в папку, как вдруг в глаза ему бросился четко отпечатанный адрес в правом верхнем углу одного из них: «Херсонский уезд, Белозерка». И далее текст приказа о награждении чекиста Бузыкина отрезом сукна «за проявление революционной бдительности к врагам советской власти путем уничтожения одного из них при попытке к бегству».

Лукин знал, что тем злополучным беглецом был не то богатый художник, не то владелец антикварной лавки в Херсоне Владлен Полуяровский (нэпман, как тогда было принято их называть), которого заподозрили в заговоре «белого подполья». Вообще в той истории было настолько много мутного, что тогда он даже не стал вдаваться в подробности; «дела давно минувших дней» его не интересовали – не до того было. Теперь же вспомнил, что в постановлении, предваряющем арест, строго-настрого приказывалось доставить нэпмана и его жену в Херсон живыми. Быстро перебрав листы, он нашел и эту выписку. Да, так и есть: «В связи с открывшимися обстоятельствами доставить В. Полуяровского и его супругу Ксению для проведения следственных мероприятий. Обеспечить безопасность подозреваемых».