На чёрных крыльях феникс

Знаю, сульса не любил многолюдных мероприятий, но в этот раз он согласился. И его появление вызвало волну реакций у народа. Каждый считал своим долгом как минимум поприветствовать нас и сказать пару слов нам обоим. В итоге мы застряли на одном месте – у столика с угощениями. Устав от улыбок и разговоров, я схватила сонпхён. М-м-м! Аромат сосны, а начинка из каштанов.

– Нравится? – вылезла из-под стола Хани. – Я сама этот сделала. Смотри, какой круглый! Значит, муж и детки у меня тоже будут красивыми.

– Что за поверье? – усмехнулась я, дожёвывая лепёшку.

– Ты не знала? А как же! Значит, ты не лепила сонпхён?

– Лепила.

– Значит, неправильно! Это надо исправить.

И Хани утащила меня за руку. Правда, недалеко, и Минхо последовал за нами. Вокруг стола собралась толпа. Хани растолкала локтями всех, и я смогла увидеть, чем тут забавлялись. Лепили рисовые хлебцы на досках, посыпанных сосновыми иголками. Начинку каждый определял сам. Это могли быть семена кунжута, сладкие бобы или каштан. Четыре человека могли лепить сонпхёны одновременно, и все соревновались, у кого получится наиболее ровно и аккуратно. Хани урвала мне место и принудительно усадила за стол. Женщины, которые хорошо меня знали ещё с праздника Тано, начали тут же подбадривать. Вдруг их интерес усилился, а пожелания стали более яркими. Оказывается, Минхо посадили рядом. Делать было нечего. Пришлось лепить сонпхён. Из-за нервов ли или просто по неумению мой хлебец выходил, наоборот, неаккуратным и неровным. Даже утренние тренировки не помогли. А ведь Минхо мне ничего не сказал! Вдруг рука сульса оказалась на моём хлебце, подщипывая и сминая тесто вместе с моими пальцами. Помощь Минхо вызвала бурные эмоции среди наблюдателей. Все они были тронуты. И вот настала минута истины.

– Ва-а-а, у такой пары не может не родиться красивых детей, – сказал кто-то, и его слова одобрили в толпе.

Сонпхён Минхо был идельным шариком, из которого торчали сосновые иглы. А мой был в форме лимончика, но тоже не ужасный. Вроде.

– Спутник жизни у тебя и так красивый и добрый.

Я согласилась с высказыванием прежде, чем поняла, что эти слова прошептал мне сам Минхо. Я рассмеялась. Наши сонпхёны отнесли на общий стол, а места заняли следующие участники забавы. А что, очень экономично придумано. И развлечение, и стол всегда полон. Мы с Минхо пробовали лепёшки «чжон», приготовленные из мучного теста, с добавлением яиц, мелко нарезанных приправленных рыбы или мяса, а также овощей, обжаренных в масле. И наблюдали за тем, как парни и девушки соревнуются в чульдариге – перетягивании каната.

– Это рыбный, не ешь.

Даже сейчас Минхо заботился обо мне, слопав лепёшку из моих рук. Я заметила Чон. Наряд её был великолепен, как и всегда, но я узнала работу матушки Минён. Хах, похоже, ей нравится наряжать гостей. С этими мыслями я подошла к благородной подруге, чтобы поприветствовать и сделать комплимент. Чон-ян была рада со мной встретиться. И праздник ей очень нравился, особенно потому, что она была на таком гулянии впервые.

– Там играют в тхухо! Пойдём?

Что ж, гулять так гулять. Мы с Чон стали соперницами. Никогда не любила эстафеты, но в Сэге соревновательский дух поощрялся. Мне было просто любопытно рассчитывать траекторию стрелы, но Чон старалась быть быстрой, а не точной. Я подумала и решила дать ей выиграть.

– Онни, не расстраивайся, – потом улыбалась во все щёки Чон. – Просто ты сейчас занята учёбой, а я уже несколько раз играла в эту игру. Пойдём вечером водить кангансулле?

Я согласилась. Хороводы были и русской народной традицией. Тем более я подумала, что это будет удобный момент, чтобы подарить Чон первый том нарисованного мною комикса. Хоть в этом мире я сумела реализовать свою мечту! Прогуливаясь с Чон под ручку (прости, Минхо, здесь нет места), мы осматривали другие забавы и незаметно завернули к дому Минхёка. Послышался крик парня.

– А ну отдай! Не твоё!

Я остановилась как вкопанная, заметив, что изъятым Донхёном предметом был мой эротический рисунок, подаренный Минхёку.

– Этого никто видеть не должен, тем более показывать другим.

– Да что ты такой занудный!

– Ты ещё такой юный, а уже бесстыжий. Воистину избалованная собака не боится наказания.

– Учить вздумал?! Кванджанним!!!

Ой, я и забыла о Минхо. Сульса однозначно узнал мой стиль в картине, и я почувствовала укор совести. Хотя с чего бы? Подумаешь, нарисовала когда-то такое для друга. Впрочем, взгляд Минхо не пылал эмоциями. Зато взгляд Донхёна был красноречивым. Моего присутствия янбан испугался, а заметив покрасневшую Чон, вовсе поспешил свернуть рисунок. Кажется, он уговаривал себя надеяться, что она ничего не видела.

– Кванджанним! – снова завопил Минхёк и, подбежав, повис на руке Минхо. – Скажите ему, чтоб вернул. Это мой подарок.

– Подарок? – Донхёну едва удавалось сдерживать праведный гнев. – Это изображение порочит честь женщин!