На чёрных крыльях феникс

Но правда была в том, что видела лучше с каждым годом я только мир духов. Несложно догадаться, что это значило. Связь моего духа с телом становилась всё призрачнее. Смерть – естественное продолжение жизни, тем более что я прожила хорошую и насыщенную жизнь, но мне было грустно думать, что мы с Минхо, возможно, уйдём в разное время. Почему мы не можем умереть в один день, как в сказках? Но прерывать свою жизнь самому было бы слишком опасно. Почему? Где-то я услышала или прочла про красные нити судьбы, которые связывают нас с разными людьми, поэтому, переродившись, мы снова можем встретиться с любимыми. Но если прибегнуть к самоубийству, эта нить порвётся. Поэтому-то я и взяла с Минхо обещание: что бы ни случилось, мы хорошо доживём свой срок и подождём друг друга на том свете.

В общем, эти годы были умиротворяющими. Как когда-то говорили Бо Нгаи и дедуля Сангхун, на горе и вправду старикам жилось лучше. Мы, конечно, не молодели, но и в овощи не превратились. Только когда Минхо удумал сделать ремонт, надорвал спину, а у меня суставы болели в холодные дни. Но мы даже проблем с зубами избежали! Завели кошечку и собачку. Минхо – зачем-то сокола. В общем, двое «неправильных» стариков жили припеваючи, обменяв детский сад на мини-зоопарк.

Той ночью я проснулась, поняв, что то был мой последний выдох. Я схватила руку лежащего рядом Минхо и до судороги сжала. Я могла уйти безболезненно и тихо, но мне хотелось попрощаться. Умирая, Ки Монкут сказала мне: «Пожалуйста, позволь мне в следующей жизни стать твоей матерью». И я согласилась. Она умерла с лёгкой улыбкой на лице. Вдруг предсмертное желание обладает особой силой? Но, как ни силилась, я лишь могла кряхтеть и наблюдать за паникой и копившимися слёзами в глазах Минхо. Сердце окаменело и будто трескалось в груди. Продолжать цепляться за жизнь было бессмысленно. В этот раз я ДОЛЖНА была вернуться на Небеса. Ладно, всё уже было сказано. И я закрыла глаза. Последнее, что отпечаталось в памяти, как я смотрю на то, как мой старенький Минхо забирается на крышу (хотя это положено делать старшему сыну) и размахивает моей одеждой в сторону севера, громко причитая и зовя меня по имени.

Собрать собственное сознание в потоке мира духов оказалось не так просто. И когда я вдруг ощутила, что смогла вспомнить всё, идентифицировав себя, перед глазами вспыхнул экран планшета, на котором бежали титры. Меня прошибло холодным потом. Что? Где я? Это была моя комната. Едва не поскользнувшись на разноцветных носках, я бросилась к зеркалу. Из косого хвостика выбивались прядки. Тушь осыпалась. Но это была я. Двадцатидвухлетняя Аня. Те же голубые глаза, та же родинка на виске. Я так давно не видела этого лица, что уже подзабыла, как выгляжу. Но как так можно?! В полном недоумении я дошла до компьютерного стола. Какао в кружке с подмигивающей пандой даже не остыло.

Я не ушла первой, чтобы ждать его на той стороне. Нет. Я бросила Минхо!!! Под тяжестью нахлынувших чувств я опустилась на пол и зарыдала. Я вернулась, но совсем другой. Как, скажите, как, прожив целую жизнь, можно вернуться в изначальную точку?! Высморкавшись, я схватила планшет и перезапустила игру.

– Я лучше проживу ту жизнь ещё раз, чем буду маяться без тебя в этой!!!

Но передо мной была лишь игра с нарисованными картинками. На первом появлении Минхо, теперь уже слишком неточного для настоящего, до меня дошло, что ничего не повторится. Следующие несколько дней я пролежала в полузабытьи, просыпаясь только для того, чтобы запихнуть в себя что-то съедобное или посмотреть на скриншот из игры. Я, точно сумасшедшая вдова, у которой остался лишь портрет мужа, гладила экран пальцами.

Однажды раздался звонок в дверь, протрезвивший меня. На пороге стояла женщина в строгом деловом костюме. С Ки Монкут её роднил лишь холодный взгляд и невероятная уверенность в себе.

– Не прогоняешь с порога – уже неплохо, – заявила она и по-хозяйски вошла в квартиру. – Фу! Ты точно моя дочь? Что за свинарник? И почему на звонки не отвечаешь?

Мама, сбросив сумку, принялась собирать мои разбросанные носовые платки и упаковки еды быстрого приготовления со стола. Но вопреки своим обычным чувствам при виде этой женщины, я не злилась. Нет, я со слезами бросилась к ней в объятия, одним движением, по крайней мере, сделав трещину на стене, выросшей между нами за все эти годы. Конечно, мама принялась меня утешать, как умела, но я понимала, что никому не смогу рассказать того, что пережила в реально существовавшем Сэге или мире игры (уже неважно!). В этот вечер мы вспоминали папу и вместе с мамой просматривали альбомы с фотографиями. Утром, почуяв запах яичницы с беконом, я поняла, что должна делать. Я додумалась до этого и раньше, но мне было слишком больно и страшно от мыслей, что если в этом мире и есть Минхо, то он не знает о той реальности. Встретиться с тем, для кого ты – никто, если я вообще смогу отыскать Минхо среди семи миллиардов людей. Это ведь как искать Кима в Сеуле, тьфу, то есть как иголку в стоге сена! Но я должна хотя бы попытаться!