На чёрных крыльях феникс

Когда мы вернулись в поместье, здесь тоже уже накрыли поминальный стол для церемонии чёса. Чон и Донхён присоединились к нам. Каждый из них выражал лицом и жестами сожаления о моей утрате. Я же чувствовала лишь давление. Меня отпустило, лишь когда все сосредоточились на самих церемониальных действиях. А стол действительно роскошный! Весь первый ряд за кадильницей с палочками благовония был уставлен разнообразными фруктами, за ними выступали сикхе (сладкий перебродивший напиток из риса), соленья, соевый соус, намул (листья, побеги, коренья дикорастущих съедобных растений) и тонко нарезанная вяленая рыба. В следующем ряду между свечами стояли супы: рыбный, куриный, говяжий. Следующий строй был из токка, мёда, жареной рыбы (опять!), жареного мяса и гуксу (варёная рисовая лапша). И прям перед поминальными дощечками Ли Дэхёна и А Йонг стояли ещё какой-то соус, ттоккук (рисовые клёцки), чаши со спиртным и приборы.

После неспешной и длинной церемонии чёса мы съели всё с поминального стола под рассказы дедули Сангхуна о моих родителях, родителях Чон и Донхёна, потом как-то перешли в молодость самого Главы Ха. Я то слушала, то уплывала в свои мысли. Я знала, что приближается: сцена смерти дедули Сангхуна. От этих мыслей по рукам к затылку и обратно бегали мурашки. И если Минхёк был третьестепенным персонажем, жизнь и смерть которого не влияли на сюжет в целом, то Глава Ха – другое дело. В оригинале на его смерти завязывалось взросление Чон, мы узнавали её подлинный характер и её страхи. Кроме того, его смерть была потрясением для Сэге, из-за которого объявили целую охоту на «змей». Если только… если я смогу снова вмешаться в планы игры и спасу дедулю Сангхуна от смерти, а Чон от потери любимого человека, как это скажется? Каким будет наказание за неповиновение? Мне казалось, что я держу меч, который отрубит жизнь Главы Ха, в то время как меч надо мной был готов в любой момент снести голову мне.

– Вам холодно?

Я испугалась голоса Донхёна и вздрогнула.

– В-всё в порядке.

Но не успела я ответить, как Донхён коснулся своей широкой тёплой ладонью моего лба. На самом деле, это была фривольность со стороны праведного янбана, но я как-то не обратила на это внимания.

– Не хотите прогуляться? – шепнул Донхён мне, и я согласилась.

Извинившись, мы вышли из-за стола на улицу. В полном молчании мы шли по дорожкам, пока не вошли в сад, где выращивали преимущественно лекарственные растения. Я робко взглянула в лицо мужчины с мыслью: «Неужели романтическая сцена?». Он поймал мой взгляд и заговорил:

– Кажется, Вас что-то тревожит. «Тот, у кого в душе светит солнце, будет видеть солнце даже в самый хмурый день» – говорил Конфуций. Не знаю, что за думы терзают Вас, но я уверен, что Вы – человек, у которого в душе солнце.

– Что, если Вы ошибаетесь? Разве не Вы подозревали меня в сговоре с орденом Змеи? – улыбнулась я.

– На этот случай у меня тоже есть цитата. «Никогда не осуждайте человека, пока не пройдёте долгий путь в его ботинках». Лао-цзы. Я был неправ. Простите.

Я усмехнулась, а следом за мной и Донхён. Не знаю, от его слов ли или от присутствия со мной в этот момент, я почувствовала прилив сил. Я снова посмотрела на мужчину, теперь уже наслаждаясь его аристократической внешностью.

– У меня что-то на лице? – спросил он неловко, и я снова посмеялась.

– Что Вы, нет. Просто… У меня для Вас есть скромный подарок.

Я вытащила из рукава купленное на рынке норигэ (да, не самый удобный способ ношения вещей, но я уже привыкла) и вручила подарок Донхёну двумя руками и с поклоном.

– О? Благодарю, – произнёс он так же с поклоном, что я даже столкнулась лбом с полами его шляпы. – Простите.

Мы снова рассмеялись.

– На самом деле у меня тоже есть для вас небольшой подарок, – произнёс Донхён и выудил из рукава складной веер. – Понимаю, что не смогу заменить утраченную вещь, но я надеюсь, Вы примете этот веер. И ещё. Я поклонник вашего творчества с того самого дня, когда впервые увидел Вас на сцене. Тогда вы исполняли пучхэчум.

Это был веер пучхэ: большой, яркий, с зелёными перьями и вышитыми на шёлке лотосами. На пустом пространстве над цветками были иероглифы с пожеланиями счастья. Подарок не всколыхнул моё сердце, но я постаралась подумать о нём как о символе внимания со стороны Донхёна. В конце концов, он услышал про потерянный мной веер и нашёл время, чтобы поискать для меня достойную вещь. Должно быть, он даже подумал о том, как тяжело было Суа бросить танцы и песнопения без возможности однажды вернуться на сцену. В таком случае, это памятный подарок. У меня получилось искренне улыбнуться.

Продолжили нашу прогулку. Признаться, в созерцании природы в такой безмолвной тишине было что-то успокаивающее. Но всё же я не могла отделаться от привычки, что во время прогулки с кем-то обязательно нужно говорить.

– Господин Ким…

– Зовите меня просто Донхён.

– Донхён, можете ответить мне на один вопрос? Почему Вы, настоящий кунджа, носите серьгу в ухе? Это такая мода в Сэге?

Донхён стеснительно улыбнулся. Я уже думала, что он не станет отвечать, но он заговорил: