На что похоже счастье

Она выудила из сумочки карандаш, потом взяла из стопки в центре стола листовку с меню и, перевернув ее чистой стороной вверх, подвинула к Грэму. Он обтер ладони о шорты и нахмурился.

– Я не утверждал, что хорошо рисую, – предупредил он, берясь за карандаш. – Я только сказал, что мне нравится это делать.

– Это еще лучше.

– Какие будут требования?

– Один из твоих городов, – сказала она, и он склонился над бумагой.

Чувствуя на себе ее взгляд, он начертил несколько квадратиков. Он не кривил душой, он действительно не слишком хорошо рисовал. В его рисунке было больше от геометрии, нежели от рисования, но с каждой точно выверенной линией, с каждым четким углом он чувствовал, как все уверенней становятся его движения. В этом методичном разрисовывании было что-то магическое: когда он рисовал, весь окружающий его мир пропадал.

Он успел разрисовать почти половину листка, прежде чем она снова подала голос. От неожиданности его рука дрогнула, и острие грифеля процарапало в бумаге крохотную дырочку. Он потер ее кончиком пальца, пытаясь загладить, потом поднял глаза на Элли.

– Прости, – сказал он. – Что такое?

– Та женщина… она тебя узнала.

Карандаш в руке Грэма замер, и он почувствовал, как напряглись все мышцы.

– Да.

– Это, наверное…

Он ожидал услышать то, что говорили все остальные: это, наверное, классное ощущение. Или: это, наверное, странное ощущение. Это, наверное, бесит. Это, наверное, мечта наяву. Это, наверное, забавно или ужасно. Это, наверное, дурдом.

Вместо этого она покачала головой и начала фразу заново:

– Это, наверное, тяжело.

Он снова посмотрел на нее, но ничего не сказал.

– Мне, во всяком случае, было бы тяжело. Все тебя узнают. Все фотографируют. Таращатся. – Она распрямила плечи. – Это должно быть очень-очень тяжело.

– Так и есть, – сказал он, потому что так оно и было. Потому что это было все равно что ходить с вывернутой наизнанку кожей, нежной, розовой и страшно уязвимой.

Но сейчас единственной, кто смотрел на него, была Элли, и с ней все было иначе. Про остальное он думать не хотел.

– К этому привыкаешь, – сказал он, зная, что это неправда. Просто так обычно говорили, когда правду слишком сложно объяснить.

Она кивнула, и он вновь занялся своим рисунком: дорисовал несколько последних зданий, набросал окна и двери, прорисовал крылечки и тротуары, где-то добавил цветочный вазон, где-то пожарную лестницу. Ему нужно было поместить на этот листочек целый мир, и Грэм не отрывался до тех пор, пока не закончил.

– Тадам! – провозгласил он наконец и по шершавой столешнице придвинул листок к Элли.

Она облокотилась на стол и принялась внимательно изучать рисунок, уткнувшись в него, так что Грэм мог видеть только ее рыжую макушку.

Грэму показалось, что прошла целая вечность, когда она наконец подняла на него глаза:

– По-моему, вполне приятное место для жизни.

– Мэн, на мой взгляд, приятнее.

– За исключением того, что у них там есть вуписы. – Она кивнула на невысокое здание, увенчанное вывеской «Вуписозавод».

– Здесь у вас они тоже есть, – заявил он. – Не волнуйся, мы найдем их.

– Ты свою работу собираешься подписывать или нет? – поинтересовалась она, подсунув карандаш ему обратно, и на миг в голове у Грэма привычно тренькнул тревожный звоночек. Но с Элли все было совсем по-другому; он знал, что она не станет пытаться продать его рисунок через Интернет и не позволит ему попасть в руки блогеров, фотографов или журналистов – всех тех многочисленных шакалов, которые рыскали по периметру его жизни.

Он нацарапал в самом низу листка свое имя и уже собрался сложить его пополам, но Элли схватила его за руку.

– Не надо, – сказала она, и он послушался.

Но она не спешила разжимать пальцы. Прикосновение ее горячей ладони подействовало на него как ожог. Элли залилась краской и убрала руку, потом принялась рыться в своей сумке и вытащила оттуда небольшую книжечку.

– Его нельзя складывать, – сказала она и, аккуратно взяв рисунок за уголок, бережно спрятала его под обложку книги. – Ты так его испортишь.

– Разве для начала вещь не должна обладать какой-то ценностью? – пошутил он. – Чтобы ее можно было испортить?

– Испортить можно что угодно, – пожала она плечами и поднялась на ноги.

Грэм тоже встал из-за стола, и в этот миг каменное сердце вывалилось у него из кармана и приземлилось на траве рядом со скамейкой. Элли уже направлялась обратно к до роге, но он остановился, чтобы поднять камень, бегло осмотрев его, прежде чем сунуть обратно в карман, где, он надеялся, ему больше ничто не будет грозить.

* * *

От: EONeill22@hotmail.com

Отправлено: понедельник, 10 июня 2013, 18:32

Кому: GDL824@yahoo.com

Тема: смотри не заблудись…

Я помню, ты говорил, что тебе не нужно объяснять дорогу, но на тот случай, если ты вдруг забыл, мой адрес: Сансет, 510Е. Это такой желтый домик на углу. (Который по чистой случайности немного смахивает на вуписозавод с твоего рисунка…)

9