На чужой войне

Оставив копьё прислонённым к стенке шатра (болван!), он шмыгнул внутрь, откуда вскоре послышались невнятные фразы начавшегося, и практически сразу и закончившегося, разговора. Спустя короткое время часовой вновь появился снаружи, подозрительно осмотрелся, наиболее уделяя внимание моей скромной персоне и оставленному копью. Даже несколько раз перевёл взгляд с меня на копьё, и обратно, будто объединяя нас…в чём? Его тупое воображение мне совсем не понравилось, и поспешил разбить возникшее напряжённое молчание:

- Так что сказал капитан?

-А? Ааа…да. Капитан приказал пропустить!

Боже мой…

Зашёл внутрь шатра и окинул взглядом внутреннее убранство, мысленно кивнув: да, если ты видел подобный хоть раз ранее, можно утверждать, что видел их все. Вот и этот не сильно отличался от прочих: прямо на траве стояли столик с горящей- несмотря на дневное время суток- свечой в канделябре, кувшином и двумя бокалами, небольшая скамья и пара монументальных стульев со спинкой; справа- просвет, задёрнутый шторкой, и ведущий, как понимаю, в спальню. На скамье за столиком сидели двое, внешне совсем не похожих, и одновременно, чем-то похожих внутренне- веяло от их взглядов и жестов какой-то опасностью…

Первый выделялся размерами: большим туловищем, бочкообразной грудью и мощными ручищами. Среди чёрных волос блестели на удивление синие глаза, и этого человека можно было бы даже назвать красивым, если бы не жуткий шрам, уродующий слева его орлиный профиль- будто кто-то воткнул туда топор, а потом забыл вытащить, и теперь получившуюся вмятину очень некрасиво огибал искривлённый носище. Второй был и похудее, и потоньше в кости, но глядя на перекатывающиеся под тканью мышцы, его трудно назвать слабым человеком. Тоже брюнет, тоже попятнаный жизнью: на лице выделялись небольшой шрам на брови и изрытое оспой лицо. Подобное не добавляло красоты, однако, проявлявшееся в манерах некое благородство, выдававшем в нём привитое с рождения воспитание, в здешнем обществе возможное лишь при наличии соответствующего положения в обществе, несколько компенсировало ему отсутствие внешней привлекательности.

Их одежда: сорочки, наблюдаемые в распахнутом вороте жаккетов, а также и простонародные штаны- не отличались особым шиком, скорее наоборот, что, в свою очередь, указывало на неприхотливость в быту, а также на нежелание выделяться на фоне других рутьеров. Хорошо это, или плохо- это мне ещё предстояло узнать, так как могло свидетельствовать как о простоте в общении, так и о банальной жадности.

При входе попал под тяжёлые изучающие взгляды, но будучи уже привычен к подобному, поступил соответственно: подбоченившись, выставил вперёд ногу- и приняв эдакую манерную позу слегка надменно посмотрел в ответ. Такому никто меня не учил, потому пародирую дворян периода Гражданской, знакомых мне лишь по кинофильмам. Правильно делаю, или нет, но других примеров для подражания не имея, следую этому. Пока вроде прокатывает- значит имеет право на жизнь. Между тем, молчание затянулось, и при этом на их лицах можно было прочесть некое сомнение, будто ребята никак не могли во что-то поверить. Наконец, до них, вернее до одного из- худощавого- дошло, что пауза вообще-то становится неприличной, и он встал с поклоном из-за стола:

- Ваша светлость?

На что я ответил:

- К вашим услугам…

Познакомились: вставший отрекомендовался как лейтенант Шарль де Крайон, затем, указав на собутыльника, назвал его своим капитаном. “Так вот ты каков- северный олень…”- подумал я. Ещё пышет силой и здоровьем, но я постараюсь его у тебя поубавить. Как говорили древние- momento mori, или говоря несколько иначе- всё тлен.

Но пока что, улыбаясь, расположился на предложенном мне месте за столом, и завёл, как водится, великосветскую беседу: о погоде, о дороге, о том, что в окружающем нас мире делается. Тут и подоспел сакраментальный вопрос, задаваемый мне практически всегда (после известных событий):

- Прошу простить за бестактность, ваша светлость, но…меня разбирает любопытство,- слегка замялся лейтенант.- И всё же- где находятся ваши владения?

Тут я не стал изобретать велосипед, и ответил понятным для аборигенов образом:

- Сразу за Полонией (под таким словом здесь подразумевается Польша).

- Ооо…

Вот именно, что бы под подобным восклицанием не подразумевалась: зависть или сочуствие… Но скорее всего, вообще ничего. Просто, потому как в этом месте, как в плохом спектакле, так положено.

Но вскоре наш разговор от тривиальных вопросов перешёл к сути моего визита.

- У меня небольшой отряд из девяти бойцов. В наше нелёгкое время это довольно таки накладно.

Да-да- понятливо закивали мои собеседники- как же, в курсе, сами не знаем как дальше жить, скоро с протянутой…ой, кажется это из другой оперы.

- Наслышан, что в Кастилии клинки требуются. Я готов подписать кондотту, но у меня маленький отряд, а бог за большие компании.

Мои собеседники опять согласны- вежливо смеются на мою сентенцию. Улыбки размыкают уста, показывая пробелы в зубах, однако в глазах смеха нет- лишь холод.