На далёких берегах России

Казаки принесли много снеди и московские подарки для воеводы, которые привели его в восторг. Он с удовольствием разглядывал конскую сбрую, ему понравились пистолеты и особенно охотничьи ножи. Так они долго сидели в приказной избе, крепко выпили, и никак не могли разойтись, потому что было много впечатлений от московской поездки. Наконец, воевода ещё раз поздравил Бекетова с новым назначением и заговорщицки поведал:

– Ты теперя Голова Енисейского острога, будешь правой рукой мне, но остерегайся старого Болкошина, ведь из-за тебя он смещён с должности Головы острога. Так что он будет мстить тебе.

– Мне всё нипочём, – заверил захмелевший Бекетов. – Пойду спать.

– Иди, иди, – еле ворочая языком, пробормотал воевода, – тебя ждёт не дождётся тунгуска. Моя жёнка приглядывала за ней пока тебя не было в остроге… Слышь, она все глаза проглядела тебя ждамши.

Ввалившись в свою избу, Пётр Бекетов обомлел. На него с восхищением смотрела Аина, красивая девушка с раскосыми глазами. Пётр, вечно занятый делами, пропадавший в походах, не заметил, как она из девчонки превратилась в зрелую красавицу, и теперь он залюбовался ею. А она взяла со стола выпеченный хлеб и на рушнике поднесла изумлённому Петру. Хмель тут же выветрился и Пётр, отломив кусочек хлеба, с удовольствием вкусил его. Затем он взял из рук Аины хлеб и, отставив его в сторону, неожиданно для себя обнял затрепетавшую в его объятьях девушку. Да так порывисто, что масляный светильник, вдруг задрожал и погас, и Пётр руками почувствовал полные женские груди и утонул в них.

«Аина, вот кто моя жена», – пронеслось в голове, и он, взяв её на руки, бережно понёс на широкую лавку, кстати, уже постеленную.

Пётр посмотрел на икону Спасителя, подсвеченную лампадкой, и погрузился в роскошное тело девушки. Ночь была бурной, полной страстей и, вконец усталая Аина в изнеможении заснула. Сладко посапывая, она, как ребёнок надула губки и улыбалась во сне, а Петру не спалось. Его сердце отчаянно билось, душа пела. Он тихонько встал и, перекрестившись на икону, вышел во двор. Занимался бледный рассвет и он, раскинув руки, закричал:

– Я нашёл пристанище своему сердцу!

Собаки во дворе залаяли, он смутился и пошёл спать.

А в Енисейске было неспокойно, кругом волнения, которые нужно унимать. Ясак был скудный. Воевода забеспокоился и, собрав совет в приказной избе, начал объявил:

– Надобно искать новые пушные места для государевой казны, пусть даже далёкие, и нам предписано идти в Восточное Забайкалье.

– Где такая земля?

– Забайкалье, это земля от Байкала до реки Амура, разделена Яблоновым хребтом

на две части – Западное и Восточное, где живут племена бурятских народов. Это баргуты, баяуты, хори, эрэхиты и другие, всех не упомнишь, – объяснил воевода.

– Значит в Восточное Забайкалье идтить, а кому? – заговорили казаки.

Воевода сразу обратился к Бекетову:

– Тебе Пётр, велю идти в поход к Забайкальским бурятам. Сбирайся!

Сборы были недолги, и отряд Бекетова из Енисейска выступил в поход за ясаком к забайкальским бурятам. Близь устья реки Селеги, Бекетов заложил острожек Усть-Прорва. Затем пошёл вверх по Селенге, и далее поднялся по реке Хилку до озера Иргень, где основал острог Иргенский, над дверью которого вырубил «1653 год». Глубокой осенью, перевалив Яблоновый хребет, отряд из 53 человек спустился в долину реки Ингоды. Кстати, этот путь Бекетова стал частью будущего Сибирского тракта.

Грянули морозы, и так как река Ингода встала, Бекетов решил зимовать и срубил Ингодинское зимовье. Это в районе нынешней Читы. Оставив часть казаков в зимовье, Бекетов ушёл зимовать в Иргенский острог, и велел Максиму Урасову и Андрею Селезнёву с 10-ю казаками на конях отправиться на реку Нерча. Отправляя в поход Максима Уразова, Бекетов говорил ему:

– Теперь Максимка, слава воина-первооткрывателя у тебя в руках. Иди и завоюй новую землю!

– Не подведу, – ответил Урасов, – Не сумлевайся.

И Максим Урасов прославился. Он с Селезнёвым в декабре 1653 года заложил на правом берегу реки Шилки «малый острожек», назвав его Нелюдским. Казаки даже там распахали землю, засеяли её и положили начало земледелия. На месте острожка вскоре вырос город Нерчинск – фортпост восточного Забайкалья. А Бекетов, пережив жестокую зиму на Шилке, где собирался возвести большой острог, был в осаде и, отбив нападения бурят, благополучно прибыл в Енисейск с богатым ясаком в 19 сороков соболей, это 19х40 = 760 соболей.

Вскоре Бекетов по службе был отправлен из Енисейск в Тобольск.

Глава 8

Шёл 1654 год. Тобольские прихожане были взволнованы неожиданным появлением в Софийского соборе протопопа Аввакума сосланного из Москвы. Он стал по разрешению Сибирского архиепископа Симеона проводить в соборе свои неистовые службы.

– Кто такой Аввакум, и почему его сослали в Тобольск? – интересовались прихожане.

Знающий дьяк успокаивал их и попросил монахиню Ксению, прибывшую с протопопом, рассказать об Аввакуме.