На далеком меридиане

Антонио тут же отдавал распоряжения о вызове нужных ему людей. «Позовите ко мне сеньора Матео», — приказал он, стараясь придать строгое выражение лицу. Матео я уже немного знал. Это был полковник [113] интендантской службы, ведающий всеми хозяйственными делами базы. Высокий худощавый старик с печальными глазами оказался впоследствии незаменимым тружеником. Он пользовался авторитетом у всего личного состава. Матео пережил личную трагедию. В начале мятежа анархисты убили его единственного сына, когда последний пытался помешать расхищению оружия. Оставшись одиноким, он целиком отдавался службе, будучи преданным законному правительству. Прослужив в Картахене много лет, он знал все подробности хозяйства базы и не раз выходил из самых затруднительных положении. Я не хотел вмешиваться в разговор Антонио со своим подчиненным и поэтому, когда Матео вошел в кабинет, отошел в сторону, рассматривая висевшие на стене картины из времен галерного флота. «Возможно, на одной из таких галер выходил из Картахены и Сервантес», — подумал я.

Получив какие-то приказания, Матео почтительно вытянулся и со словами: «си сеньор», — приложил руку к головному убору.

Мы продолжали начатый разговор.

Я знал, что дон Антонио является приверженцем Прието, и поэтому счел полезным упомянуть о своем разговоре с министром и передать ему, какое значение он придает последним операциям с транспортами. Но не в обычаях базы, даже во время войны, было работать до позднего вечера, и Антонио просиял, когда маринеро доложил: «Комида листа» (обед подан). Я был тоже доволен, так как мы договорились рано утром начать знакомство с положением дел на месте.

Свой обход мы начали с арсенала, который вместе с судоремонтными мастерскими и доками являлся главным флотским объектом военно-морской базы. Арсеналом называлась маленькая гавань, которая раньше была достаточна по размерам для всего галерного флота, а в настоящее время принимала только эсминцы и подводные лодки. Более крупные корабли до мятежа не базировались на Картахене, а теперь они становились у мола Курро, в большой гавани, не так давно сооруженной для увеличения акватории порта. Вокруг бассейна малой гавани, куда мы проехали, располагались здания мастерских, складов и администрации. Нас встретил начальник арсенала Патрицио Касадо, секретарь арсенала Мелиа и председатель местного профсоюза комитета рабочих арсенала (он же начальник [114] корпусного цеха) Артахо. Этот своеобразный треугольник, говоря нашим языком, дружно работал и многое сделал для обеспечения боевой деятельности флота в последующие годы. У причалов гавани не было никаких больших кораблей. Только у мастерских стояли два недостроенных эсминца — «Хорхе Хуан» и «Уллоа» — да две начатые крупные подводные лодки типа «Д». Сейчас было не до них, и все средства базы были брошены на ремонт боевых кораблей.

Здесь мне довелось узнать любопытные факты из жизни республиканского флота. «Конструктора Наваль» — компания, которая строила испанский флот, оказывается, была собственностью англо-испанского акционерного общества, управлялась из Лондона и зависела от английских поставок. Принимая участие в постройке эсминцев и крейсеров, англичане издавна контролировали строительство испанского флота. Теперь это выражалось в задержке поставок самых необходимых механизмов и материалов, которые даже были оплачены. Вода для боевых и бытовых нужд — и та была в руках англичан. Получаемая из Мурсии, она шла по водопроводу, который обслуживался английской компанией, а основным владельцем был не кто иной, как британский консул в Картахене. Случайно или нет, но Картахена вдруг стала получать мало воды, а насосы, от которых якобы это зависело, требовали замены. Они ожидались из Лондона, но тот же пресловутый комитет по «невмешательству» временно запретил их отправку в Испанию. Англо-испанская компания, имея свои филиалы в Ферроле, который оказался в руках мятежников, и в республиканской Картахене, играла на два стола. В Ферроле она достраивала крейсера «Канариас» и «Балеарес», а в Картахене эсминцы «Хорхе Хуан» и «Уллоа». «Конструктора Наваль» оставались «вне политики», когда дело касалось прибылей. Любопытно, что не только британский консул зависел от этой компании, но и дон Патрицио — начальник арсенала — считал себя больше подчиненным Лондона, чем Мадрида. Если к этому добавить, что телефонная компания — «Унион Телефоника» — была также в зависимости от иностранцев, а линия связи нередко проходила через территорию, занятую мятежниками, то составится полная картина того сложного положения, которое переживала Картахена с военной точки зрения. [115]

«Соедините меня с Лондоном», — говорил Касадо секретарше, совершенно не задумываясь над секретностью переговоров.

«Сию минуту», — отвечала она и, возвратившись, докладывала, что заказала разговор на 16 часов, правда, телефонистка не ручается за точность, так как связь работает ненадежно.