На далеком меридиане

После падения Бильбао положение стало критическим. Сантандер не был укреплен как следует, и сопротивление с каждым днем слабело. В конце августа пришлось оставить и его. Астурии, с небольшим городком Хихон, пришлось взять на себя защиту последних рубежей республиканского Севера. До последней возможности действовали и корабли. Поврежденный «Сискар» пришлось затопить. «Хозе Луис Диес» в последний момент ушел в Гавр. В Сен-Назер и Бордо ушли подлодки С-2 и С-4. Сотни мелких кораблей и рыболовных судов на свой риск и страх прорывали блокаду и уходили в море. Иностранные транспорты, не считаясь с опасностью, до последнего момента заходили в Хихон, брали на борт население и разрозненные группы бойцов и увозили их во Францию. 20–21 октября 1937 г. северные провинции перешли в руки мятежников. [107]

Ближе к флоту

В Картахене

10 октября 1936 г. я вылетел в Картахену. По просьбе республиканского правительства из Советского Союза намечалась отправка первых партий военного груза. Накануне я посетил И. Прието. Беседа состоялась у него на квартире поздно вечером. За чашкой кофе с коньяком дон Индалесио разговорился и, как мне показалось, хотел подчеркнуть неофициальность нашего разговора. Он с похвалой отозвался о переходе флота из Средиземного моря в порты северных провинций, хотя и не предложил распить обещанную в свое время бутылку шампанского.

К этому времени он уже был министром авиации и флота и прочно сидел в этих двух креслах одновременно. Осведомленный больше, чем я, он понимал, что коммуникации с Советским Союзом приобретают особое значение. Война принимала затяжной характер. Организация народной армии и комплектование интербригад зависели от поступления оружия. Кое-что удавалось получать из Франции, Мексики и других стран, но этого было явно недостаточно. К этому времени уже стало очевидным, что базирование флота в Кантабрике затруднено; к тому же он выполнял только частные задачи, не оказывающие решающего влияния на ход гражданской войны в целом. «Я принял решение вернуть флот в Средиземное море», — начал разговор дон Индалесио. Это мне было уже известно. Мы обменялись мнениями о том, что обратный переход будет, очевидно, труднее, что пройти Гибралтар внезапно, как это мы сделали в сентябре, уже не удастся, да и флот мятежников пополнился новым крейсером «Канариас», который при смелом и инициативном командовании мог доставить много неприятностей эскадре с тихоходным [108] линкором «Хаймо I». Присто считал теперь желательным мое присутствие в Картахене. «Я говорил с вашим послом Розенбергом, и он обещал дать нужные указания», — закончил министр. Мне ничего не оставалось, как выразить свою готовность сделать все от меня зависящее. Наш посол действительно указал мне на необходимость выехать в Картахену и все внимание сосредоточить на обеспечении приемки грузов. Когда вышел первый транспорт с оружием, вопрос обеспечения его в море республиканским флотом еще не стоял, а организация выгрузки в порту не представляла большой трудности. «А как быть с переходом эскадры, куда я обещал вернуться?» — спросил я у посла. Однако выход кораблей уже мог фактически состояться в день нашего разговора, а лететь туда так, как мы это сделали две недели тому назад, через территорию мятежников, возможности не было. С командующим флотом М. Буиса оставался наш советник Н. П. Анин.

Мой вылет в Картахену был назначен на раннее утро. С аэродрома Алкала-де-Энарес, расположенного в 25 километрах от Мадрида по шоссе на Валенсию, вылетал рейсовый самолет, идущий на Аликанте. Оттуда до базы менее двух часов на машине. В назначенный час человек 15 пассажиров разных национальностей разместились в стареньком «Потезе». Небольшой городок Алкала-де-Энарес был известен прежде всего тем, что в нем родился писатель Сервантес, а теперь на его долю выпало базировать истребители с советскими летчиками-добровольцами и защищать Мадрид от «Юнкерсов» и сопровождавших их «Хейнкелей» и «Фиатов».

Мы улетали в глубокий тыл, и многие пассажиры, видимо, были довольны. Мадрид превращался во фронтовой город, мятежники готовили мощное наступление, окружив столицу с трех сторон. Испанское население не хотело покидать город, но многочисленные иностранцы и посольства предпочитали перебраться в тыл, распространяя слухи о скорой и неминуемой победе Франко.