На дальних мирах

Захариас решительно шагает по полю для гольфа; несмотря на длинные ноги, Сибилла поспевает с трудом. Минута — и первый вал позади. Внутри священного восьмиугольника замкнулся круг времен: замкнулось «пространство пересечения жизни и смерти». Сибилла ощущает присутствие темных сил жизни и смерти, духи покоя утешают ее. Мир живых не имеет власти в этой области мертвых. Домики, лужайка, игроки становятся бестелесными тенями, суетливые желтые гольфмобили — мелкими жучками, туристы — туристов просто не видно.

Сибилла потрясена масштабами и симметрией древнего святилища. Какие духи здесь спят? Захариас призывает их к жизни, взмахивая руками подобно жрецу...

Он столько успел рассказать про этих людей. Хоупвеллская культура — а как они сами себя называли? Узнаем ли мы когда-нибудь? Кто-то насыпал эти валы двадцать веков назад. А теперь Захариас вызывает их к жизни — ради нее.

— Видишь? Видишь их? — шепчет он почти свирепо.

И она видит. Опускается туман, просыпаются курганы, появляются их создатели. Они рослые, жилистые, смуглые. Тела едва прикрыты сверкающими медными нагрудниками. Пестреют ожерелья из кремневых дисков, браслеты — костяные, слюдяные, черепаховые, из зубов медведя и ягуара, нитки грубого жемчуга неправильной формы, каменные и терракотовые кольца, круглые металлические вставки в мочках ушей, набедренные повязки из шкур всевозможных зверей. Жрецы в затейливых одеяниях и жутких масках, вожди в коронах из медных стержней с холодным достоинством шагают вдоль каменных стен.

Глаза их светятся необыкновенной энергией, их культура щедра и расточительна, полна жизни. Но Сибилле они не кажутся чужаками, поскольку их энергия — энергия мертвых, а жизненная сила — сила ушедших.

Вот раскрашенные лица, немигающие взгляды: похоронная процессия. Поклонившись своим богам у каменных алтарей, похожих на лабиринты, процессия обходит большой круг и восьмиугольник, потом направляется дальше, к гробницам. Захариас и Сибилла стоят посреди поля, на них никто не обращает внимания.

— Пошли за ними,— говорит Захариас.

Для Сибиллы он превращает прошлое в реальность. Силой его искусства она приобщается к этой цивилизации мертвых. Как просто, оказывается, отойти в глубину времен! Сибилла понимает, что может спокойно погрузиться в неизменное прошлое в любой его точке. Только сегодняшний день, открытый и непредсказуемый, сулит беду.

Сибилла и Захариас плывут сквозь дымку над широким лугом, не касаясь ногами земли. Оставив восьмиугольник позади, они идут по широкой мостовой туда, где у рощи вековых дубов возвышаются курганы.

Посреди широкой просеки земля покрыта слоем глины и присыпана песком с мелкой щебенкой. Поверх этого фундамента возведен «дом мертвых» без крыши — четырехугольная ограда из деревянных кольев. Внутри ограды — прямоугольная деревянная гробница на глиняной платформе, где лежат рядом, вытянувшись во весь рост, двое: мужчина и женщина. Они молодые и прекрасные даже в смерти. Тела украшены ожерельями из желтоватых медвежьих зубов, медными нагрудниками, медными браслетами, в ушах блестит медь.

Лица жрецов по углам дома мертвых скрыты уродливыми рогатыми деревянными масками, в руках у каждого — жезл в виде бледной поганки из дерева, покрытого медным листом. Один из жрецов заводит хриплую песнь, остальные возносят жезлы к небу, потом резко опускают к земле. Это сигнал: пора нести погребальные дары. К дому мертвых тянутся колонны людей с тяжелыми мешками на спинах. Никто не плачет, напротив, в глазах счастье, на лицах — блаженство. Здесь знают то, что забудут представители позднейших культур: смерть вовсе не конец. Напротив, смерть это естественное продолжение жизни. Ушедшим друзьям можно только завидовать. В потустороннем мире с такими дарами они будут жить по-королевски: в мешках — медные слитки, метеоритное железо, серебро, жемчуг, ожерелья из раковин, медных и железных бусин, деревянные и каменные пуговицы, металлические ушные вставки, куски обсидиана, изображения животных, вырезанные из сланца, кости, черепахового панциря, церемониальные топоры и ножи из меди, свитки слюды, человеческие челюсти, отделанные бирюзой, грубая и темная глиняная посуда, костяные иглы, отрезы ткани и опять украшения — свившиеся кольцом змеи из черного камня. Волна приношений накрывает и гробницу, и тела усопших.

Когда дары заполняют гробницу целиком, жрецы подают новый сигнал. Жезлы поднимаются вверх, люди выстраиваются кругом по краю просеки, звучит ритмичный погребальный гимн. Захариас начинает подпевать без слов, у него неожиданно красивый оперный бас. Пораженная Сибилла смотрит на него почти с благоговением. Взяв Сибиллу за руку, Захариас внезапно требует:

— Ты тоже пой!

Сибилла нерешительно кивает. Голос ее сначала дрожит, потом она всерьез включается в ритуал. Голос Сибиллы крепнет. Ясное, чистое сопрано, сверкая, возносится к небу и перекрывает остальные голоса.