На день погребения моего (ЛП)

  —  Впервые слышу,   —  наконец ответил Чик как можно более благожелательно.

    — Братство Бесстрашных...

    — Прошу прощения?

Странное электрическое жужжание на мгновение прервало и заглушило голос м-ра Туза:

  — Ззз Друзей Удачи? Вы не знали, что все ваши миссии и задания направлены на то, чтобы помешать нашим попыткам войти в ваш временной режим?

   —  Уверяю вас, никогда...

    — Вы поклялись повиноваться, конечно.

Напряженная молчаливая борьба, словно для того, чтобы сдержать смех, словно смех был незнакомым пороком, который мог разорвать его на части, поэтому м-р Туз не мог себе позволить рисковать.

  — Всё это, безусловно, новость для меня,   — сказал Чик.   — И даже если то, что вы говорите, правда, какая вам от нас может быть польза?

В его больших глазах, кажется, загорелась жалость:

   —  Мы могли бы иногда просить вас выполнить поручение, но, к сожалению, с не более подробным объяснением, чем вы сейчас получаете от своей Иерархии.

   Чик должен был некоторое время помолчать.

    —  Ззз, вознаграждение...

    — О, простите?

    — М-р Митмен не сообщил вам размеры нашей благодарности?

    —  Он говорил непонятно. Это звучало, как какая-то религия.

    —  Простите?

    — Вечная жизнь.

    —  Лучше. Вечная молодость.

   —   Черт возьми. Ничего круче, конечно, быть не может.

М-р Туз начал объяснять, или, возможно, не объяснять, а определенно утверждать, что ученые его времени в ходе обширных исследований путешествий во времени в качестве неожиданной удачи открыли, как преобразовать класс термохимических реакций, известных как «необратимые процессы», среди которых выделяются человеческое старение и смерть, чтобы обращать их вспять.

    — Как только мы узнали технологию, вся проблема стала пустячной.

    — Легко вам говорить, кажется.

  —  Теперь это просто торговля товарами, как бусы и зеркальца, которые ваши собственные пришельцы на американских берегах когда-то продавали индейцам. Дар небольшой стоимости, но предлагаемый с большим чистосердечием.

  —  Так что предполагается, что это будет как Сквонто и Пилигримы,   — доложил Чик на пленарном заседании, которое поспешно созвали на следующий день.   — Мы поможем им в их первую зиму, что-то в этом роде.

  —  Полагаю, здесь не тот случай,   —  сказал Рэндольф.   — Думаю, они  —  не пилигримы, а рейдеры, и здесь есть какой-то ресурс, который закончился у них, и теперь они хотят отобрать его у нас и забрать с собой?

    —  Еда,   — сказал Майлз.

   —  Женщины,   —  предположил Дерби.

   —  Более низкий уровень энтропии,   —  размышлял Чик.   —  Это однозначная функция времени   — их уровень энтропии должен быть выше. Это как богачи, которые пьют минеральную воду в чем-то вроде «спа».

  —  Это наша невинность,   —  объявил Линдси, в его голосе сквозило непривычное отчаяние.   —  Они спустились на наши берега, чтобы отлавливать нас, поглощать нашу невинность и забирать ее с собой в будущее.

  —  Я думал о чем-то более осязаемом,   —  задумчиво нахмурился Рэндольф.   — Что можно обсуждать.

    —  Йее, а ктоо сказал, что мы «невинны»?   — пропел Дерби.

  —  Но представьте их,   — в ужасе сказал Линдси, словно его настигло невыносимое озарение,   —  они так опустились, так испорчены, что мы   — даже мы   —  кажемся им чистыми, яко агнцы. А их время так ужасно, что в отчаянии отправило их назад, назад к нам. Назад в несколько трогательных лет, которые у нас еще остались, прежде чем...что бы там ни произошло...

  —  Слушай, Линдси,   — сказал Дерби, впервые на памяти группы переживавший о своем сослуживце пуританских взглядов.

   После минутного коллапса дискуссии:

  —  Всегда остается возможность,   —  напомнил Чик,   —  что это просто профессиональные лгуны, сообщники д-ра Зута, или еще более исподтишка: театральная инсценировка, некое Моральное Упражнение, подготовленное Иерархией для выявления потенциальных мятежников и подавления инакомыслия. С них станется.

    — Так или иначе,   — сказал Дерби,   — мы полностью...

   —   Не произноси это вслух,   —  предупредил Линдси.

Понимая, что ему не удастся узнать от м-ра Туза что-то кроме истории, которую этот зловещий путешественник решил ему рассказать, Чик пришел на их следующую встречу с Майлзом, единственным членом экипажа, который обладал необходимой в этой ситуации прозорливостью. Лишь взглянув на м-ра Туза, Майлз заплакал, неутешно и безоглядно, это были слёзы высокопрофессионального церковника, получившего личное сообщение от Бога...Чик наблюдал в изумлении   —  слёзы в их Отряде были практически неизвестны.

  —   Я узнал его, Чик,   — сказал Майлз, как только они вернулись на судно.   —  Видел в другом месте. Я знал, что он настоящий и не может исчезнуть сам собой. Он не тот, за кого себя выдает. Однозначно, он не печется о наших насущных интересах.

 —   Майлз, ты должен мне рассказать. Где ты его видел?