На день погребения моего (ЛП)

— Я так и знал, что это было где-то в подобном месте. Вы были там с девушкой в красном платье.

 — Всегда приятно узнать, что ты произвела впечатление. Мою подругу зовут Кэти, немного поздновато вам об этом сообщила, но, думаю, вы можете спрыгнуть с кормы, вплавь вернуться в Нью-Йорк, увидеться с ней...

Кит стоял, слегка притопывая под танцевальную музыку и вежливо моргая.

 — Да, а теперь насчет Йельского университета, позвольте спросить, были еще какие-нибудь Траверсы на вашем курсе?

  — Думаю, только я.

  — У вас случайно нет брата в юго-западном Колорадо, кажется, Фрэнк?

   Он посмотрел на нее не удивленно, а, скорее, настороженно.

  — Вы...откуда-то из тех мест?

— Была проездом, жила там несколько месяцев, по ощущениям — несколько лет, не особо по ним скучаю, а вы?

   Он пожал плечами:

  — Они не скучают по мне.

   Ни один из них не одурачил другого.

  — Как там старина Фрэнк?

— Когда я видела его в последний раз, он направлялся в Теллурид, не уверена, что это была его идея.

   Дружелюбный смешок:

  — Звучит здорово.

  — Он сказал, что мне нужно вас найти.

   Он приподнял невидимую шляпу:

  — Видимо, нашли.

   После этого воцарилось молчание, продолжавшееся слишком долго.

— Достаточно привлекательный, когда не углубляется настолько в размышления.

 — Эээ, мистер Траверс? Сэр? Я могу устроить скандал, если это поможет.

Далли совершила запоздалый беглый ковбойский осмотр, к которому привыкла, его хватило, чтобы заметить, кроме всего прочего, какого приятного голубого оттенка его глаза. Просто чертовы лобелии.

Он оглянулся по сторонам. Семейство Зомбини давно доело ужин и ушло из-за стола. Оркестр вернулся к Виктору Херберту и Вольф-Феррари, и танцоры начали заполнять пространство.

— Идемте.

Он вывел ее на прогулочную палубу освещенного звездами судна «Ступендика», луна светила достаточно ярко, чтобы очертить гигантские контуры облаков, пары любезничали, облокотившись о перила, и не замечали ничего вокруг, в брызгах электрического света из иллюминатора его лицо казалось загадочной кляксой.

 Другой молодой человек, где-нибудь в другом месте и с другими печалями в багаже, мог бы попытаться признаться в любви или хотя бы получить поцелуй. Далли чувствовала себя, как бутылка сельтерской, которую собирались открыть в какой-то водевильной интермедии. Стопроцентно, это не могло быть то, что называют Любовью с Первого Взгляда. Со второго.

— Послушайте. Фрэнк вам много рассказывал о ситуации в семье?

 — Он искал каких-то парней, его и вашего брата, другой, банкомет штоса, был в Теллуриде и уехал, но никто не знал, куда, и Фрэнк очень волновался, потому что кто-то его искал.

  — Ладно. Очень многословно для Фрэнка, думаю, он вам доверял.

Она притворно улыбнулась. Людей, у которых неприятности, она не считала идеальной компанией для послеобеденной беседы, но, если подумать, каких других людей она знала?

 — Я люблю двоих этих болванов, — он шептал всё более страстно, — они — мои братья, они думают, что пытаются меня защитить, но не знают, что я погряз в этом по уши, всё это…, — он обвел рукой судно, оркестр, ночь, — плащ на моей спине, купленный и оплаченный с того же банковского счета, что и...

— Следует ли вам говорить мне это? — с универсальным наивным взглядом широко раскрытых глаз, которому она научилась в Нью-Йорке, когда пыталась придумать, что сказать.

—Вы правы. Наверное, общение слишком серьезное для девушки-подростка...

 — Подростка? — изображая вежливый интерес. — Сколько вам лет, Рувим, чтобы вы могли так называть кого-либо? Удивляюсь, что вас вообще отпустили со двора.

  — О, пусть мой облик не вводит вас в заблуждение, я мудр не по годам.

  — Во всяком случае, промокли точно не по годам.

— Еще двадцать минут назад мне казалось, что я просто раскачиваюсь на волнах в Заливе Лунного света, отдыхая от всего. Потом появились вы и так далее, если здесь какая-то опасность, я не хочу, чтобы вы попали в переделку.

 — Конечно, вы предпочли бы остаться с этим всем наедине. Универсальный ковбой.

  — Вы просто не знаете, мисс. Один неверный шаг — и всё пропало.

  Он на прощание коснулся края воображаемой шляпы и быстро удалился.

 — Тут ничего не остается, кроме как использовать вьющийся посох Луки, —сказала она Эрлис. — Не очень-то он похож на воздыхателя, мама.

 — Ты хочешь сказать — склонен к хандре.

— Я знаю, что, черт возьми, творится с этими людьми, не больше, чем знала в Колорадо. Знаю только, что у них неприятности, и довольно серьезные.

 — Ну, ты, конечно, можешь выведать правду.

  — Я! Ты бросаешь меня в его объятья...

Но Эрлис лишь смеялась и убирала с ее лица длинные волосы, прядь за прядью, кажется, этому занятию не видно было конца, словно ей просто нравилось само это действие, нравилось чувствовать волосы Далли в своих пальцах, как вязать...

Далли сидела в каком-то оцепенении, слушая, не слушая, желая, чтобы это продолжалось вечно, желая оказаться где-то в другом месте...

— Ты — всегда открытие, Далли, — сказала она спустя некоторое время. —Думаю, мне следует всё же поблагодарить Мерля за что-то.

  — Как это?

 — Когда вижу тебя в таком ракурсе.

  Она медленно и задумчиво начала заключать девушку в объятия.