На день погребения моего (ЛП)

— Говорят, его видели в окрестностях Кембриджа, — сказал Ренфрю почти навязчиво. — Бродил вокруг площадки «Феннер», словно проводил рекогносцировку.

—  А когда там следующий крикетный матч?

 — Завтра, с I.Z.

 — Ладно, он решил бросить одно из этих своих удушающих изделий, как это связано со схемой Интердикта вашего, — он слегка запнулся, — коллеги, д-ра Верфнера?

Ответа не последовало, человек, страдающий бессонницей, рассматривал свою разноцветную карту, придвинувшись к ней так близко, что его нос находился лишь в дюйме от нее — десять миль — над поверхностью земли.

 — Ядовитый газ? Верфнер планирует каким-то образом использовать его как часть этого Интердикта?

  — На самом деле я не вправе говорить, — шепотом ответил Профессор.

— Но Джентльмен-Бомбист может оказаться более общительным, если кто-то задержит его на время, достаточное для того, чтобы задать вопрос, так? Ладно. Посмотрю, не удастся ли мне собрать большую бригаду для завтрашней облавы, может быть, нам повезет с этим увальнем.

Лью шел к крикетной площадке «Феннер», сквозь сумерки, несмотря на угрозу дождя, просто чтобы посмотреть. Всегда существовала возможность, честно говоря, заманчивая, что Ренфрю наконец-то сошел с ума из-за стресса международных событий. Конечно, это очень облегчило бы жизнь Лью. Но погодите, кто это, стоит на гаревой дорожке, в тающем предвечернем свете, весь мир сразу эвакуировался, словно в ответ на предупреждение гражданской обороны, которое слышали все, кроме Лью?

Он смотрел на руки и ноги фигуры, ожидая появления в сгущавшемся мраке сферы определенного размера. Он расстегнул пиджак, и вес маленького браунинга легко лег в его руку. Фигура могла это заметить, потому что начала отстраняться.

—  Послушайте, разве мы не встречались? — позвал Лью самым американским тоном, который ему удалось отыскать, учитывая морок и неопределенность этого часа.

В ответ раздался смех, неожиданно веселый, усиленный вечером и приближающимся дождем. К тому времени, как начался мелкий дождь, незнакомец уже исчез, и не пришел на следующий день на матч, который команда «И Зингари», начав жидковато, в итоге выиграла восемью воротами.

Вернувшись в Лондон, Лью снова пошел в Чипсайд, чтобы проконсультироваться с д-ром Кумбсом де Боттл, казавшимся немного более потрепанным и раздражительным, чем в прошлый раз.

— Вы — уже десятый, или, возможно, сотый человек, спрашивающий меня о хлористом карбониле на этой неделе. Где-то в таком порядке возрастания. В прошлый раз иерархия была странная, сразу после Джеймсона Рейда. Теперь они снова доводят нас до безумия. Как вы думаете, что готовится?

 — Я надеялся, что вы мне скажете. Мельком видел нашего старого приятеля Джентльмена-Бомбиста, в Кембридже, но было слишком темно, чтобы в него стрелять. То, что ваши коллеги называют слабым светом.

— Столичная полиция хранит странное молчание на его счет. Я надеялся, что он уехал из страны, как Джек-Потрошитель или что-то в этом роде.

— История фосгена, которую я слышал — другой принцип, больше похоже на использование спускового рычага, чем просто сидеть там, пока цель не пройдет мимо, это человек намного большего масштаба, чем простой бомбометатель.

— Похоже на сочетание газомета и фугаса, — тоном мягкого изумления, словно всё это было для него новостью.

 — Вот всё, что я вам могу сказать. Несколько схематично, полагаю.

 — Фосген испаряется при сорока шести градусах по Фаренгейту, поэтому его нужно хранить в напорных баках определенного вида. Потом спусковой рычаг соответствующего соединения просто откроет клапан. Давление в баке может быть выше или ниже, в зависимости от того, какой напор струи газа необходим.

—  Насколько я понял, теория заключается в том, чтобы направить вещество вдоль линии, скажем так, против линии войск, продвигающихся вперед. Нужно учитывать вес, используемый на единицу длины линии, предположим, фунты на погонный ярд, в час.

  — Попробуйте тонны на милю.

  — Боже мой. Насколько широк охват?

— Парни из Военного министерства уже должны всё об этом знать, но по моим данным — двести миль. Можете поговорить с ними.

   Коген был склонен пофилософствовать:

— Предположим, Джентльмен Б. — не обычный террорист, а ангел, в прежнем смысле — «вестник», и в роковом облаке, которое он приносит, несмотря на невыносимый запах едкого удушья, заключается послание?

По словам Кумбса де Боттла, некоторые выжили после атаки. Даже в безнадежных случаях могла быть отсрочка до двух суток. Известно, что для успешного лечения необходимо четыре-пять часов абсолютного покоя.

 — Так что фосген — не гарантия неминуемой смерти, — сказал Коген. — И, возможно, жертвы все-таки не обречены на смерть, возможно, намерение Вестника на самом деле милосердно, это способ принуждения к спокойствию, выживание зависит от состояния неподвижности, в котором можно размышлять над его посланием, а потом, возможно, и действовать в соответствии с ним...?