На день погребения моего (ЛП)

В то самое мгновение, когда Тейн вышел с вокзала на Понте дельи Скальци, он понял, что должен остаться в Венеции. Под защитой, если не в безопасности. Сейчас его преторианцы разъехались с поручениями на разные границы его владений, но в случае необходимости сама Венеция обнимет и защитит его. Он попытался представить, что было бы, если бы он не приехал в Венецию, возможно, в последний раз, по какой-либо причине, связанной с Киприаном Лейтвудом. Это пламя, конечно же, объединяло их с давних пор. Но он не желал оставить последний ход за бледным маленьким содомитом. Лейтвуд был исключительно, непозволительно удачлив, но он был в игре не настолько давно, чтобы заслужить эту удачу.

Сначала отсутствие Винченцо и Паскуале Тейна скорее разозлило, чем обеспокоило. Они обычно встречали его на платформе, а в этот раз он предупредил их намного заранее. Когда он поднимался на мост, его озарил холодный свет подозрения: возможно, он отправлял им весточки слишком быстро, нежелательные силы могли их перехватывать и мобилизоваться.

 —  Синьор Тейн, думаю, вы кое что забыли на твердой земле.

— Незнакомцы стояли на вершине моста. Опускалась ночь. Он не мог толком рассмотреть ни одно из лиц.

Его привели на заброшенную фабрику на краю Местре. Союзники окружили помещение, держась в тени.

—  Призраки, — сказал Вострослав. — Промышленные призраки. Ваш мир их отвергает, поэтому они преследуют его, бродят, поют, при необходимости будят от оцепенения.

— Ржавые блоки и карданные валы с протертыми кожаными ремнями, свисавшими с них, повсюду над головой. На полу черные пятна от бивачных костров временных гостей. На железной полке различные инструменты, включая бурав, пилу мясника и черногорский револьвер Гассера калибром 11 мм, который принес Златко на случай, если понадобится быстрый конец.

— Избавим всех нас от лишних неудобств, —  сказал Вострослав, — ты ничего не можешь нам сказать. Ничего не можешь нам заплатить. Для тебя начинается долгая история крови и покаяния, и монета в этих платежах выбита не из металла, а из Времени.

 —  Давайте не тянуть резину? — сказал Тейн.

Они вырезали его правый глаз плотницким долотом. Показали глаз ему, прежде чем швырнуть крысам, поджидавшим в тени.

 — Одного глаза не хватало в теле Владо, — сказал Златко. — Мы заберем оба твоих.

 — Два ока за око, —  безжалостно ухмыльнулся Златко, — это принцип «Ускока», мы ведь дикари, видишь ли, хотя минуту спустя, — приближаясь с долотом, — уже не увидишь.

 — Когда вы, люди, пытаете, вы просто стараетесь искалечить, - сказал Вострослав. —  Оставить какую-то отметину диспропорции. Мы предпочитаем симметрию ущерба — даруем благодать. Оставляем отметину на душе.

Вскоре боль превратила последние слова Тейна в артикулированный крик, словно он пребывал в каком-то экстазе. Златко стоял у полки с инструментами, его раздражал философский подход брата. Он сразу использовал бы пистолет и провел бы оставшуюся часть вечера в баре.

В один прекрасный день Киприан получил сообщение от Яшмин, начинавшееся словами «Мне необходимо с тобой увидеться». Остальной текст он забыл. По-видимому, она посетила Рэтти, который и сообщил ей, где может находиться Киприан.

Яшмин остановилась с Американцем, которого сегодня нигде не было видно, в пансионе возле Сан-Сте. Она поприветствовала Киприана в светлой английской блузе, выглядевшей просто, но стоившей по меньшей мере двести лир. Волосы подстрижены до плеч. Взгляд, как всегда, роковой.

—  Так значит, старина Рэтти снова в городе. Конечно же, ты его очаровала, или он уж совсем рассеян.

  —  Я была рада снова с ним повидаться.

  — Давно не виделись, да?

  — С тех пор, как мы с Владо покинули Триест, полагаю. Точно не помню.

  — Нет. Зачем тебе?

  —  Киприан...

  —  А Владо хорошо о тебе заботился, не так ли.

   Ее глаза расширились и как-то потемнели:

  —  Он спас мне жизнь, и не один раз.

 — В таком случае, надо мне тоже как-нибудь тебя спасти и посмотреть, что будет.

 — Он хотел, чтобы я передала тебе вот это, — Яшмин протянула Киприану что-то вроде школьной тетрадки, потрепанной, с выцветшими красками. «Книга Масок».

   Немного замешкавшись, Киприан взял у нее тетрадку.

— Он именно так и сказал, что это для меня? Или ты просто хочешь от нее избавиться?

  — Киприан, ну что мне с тобой делать? Ты ведешь себя, как идеальная сука.

  — Да.

Вдруг у него перехватило дыхание.

 —  Это...уже поздно. Ничего. Я не спал.

   Кивая на кровать:

 —  Как видно, ты тоже.

—  А, — выражение ее лица изменилось. — Конечно, мы с Рифом трахаемся, мы трахаемся в любую свободную минуту, мы — любовники, Киприан, во всех смыслах, которые ты никогда не допускал. И что с того?

Его нутро раздирало от страха, желания, надежды, которой нельзя было сопротивляться. Он редко видел ее столь жестокой.

  — Но я бы выполнил...

 —  Я уже знаю.

  — ...всё, что ты приказывала...