На день погребения моего (ЛП)

Далии сразу же насторожилась, а кто на ее месте отреагировал бы иначе. Руперта, продолжая крайне неразборчиво болтать на лондонском жаргоне, с помощью чар заманила их в такси-кэб, и следующее, что поняла Далли —  они оказались в какой-то зловещей чайной в Челси за столом с плотоядным человеком в шляпе «федора» и бархатном костюме. Далли узнала запущенные ногти скульптора.

  — Мисс Ридо, этот человек — Артуро Нонт.

 — Это будет мой следующий ангел, — объявил Артуро, взирая на Далли с яркостью, которую, как ей казалось, она оставила в Италии. —  Скажите, дорогая, чем вы занимаетесь.

Далли заметила, что этот англичанин задает вопросы так, как другие утверждают, с падением интонации вместо подъема в конце фразы.

  —  Я в изгнании.

  — Из Америки.

  — Из Венеции.

  — Венецианский ангел! Идеально, perfetto!

Вовсе не такими Далли представляла себе ангелов. 'Перта попрощалась с ними со своей обычной порочной ухмылкой, после мгновения бессмысленного обмена любезностями Далли и Артуро пошли на вокзал Виктория. У Далли в ридикюле лежал испытанный пистолет «лампо», она в любой момент ожидала встречи с носовым платком, пропитанным хлороформом, но путешествие в Пэкхем-Рай обошлось без происшествий, а благодаря обширным знаниям Артуро о нынешних скандалах Большого Лондона даже оказалось увлекательным.

С вокзала они поднялись наверх к кладбищу солдат, погибших в колониальных войнах девятнадцатого века, которые заканчиваются в веке двадцатом, ни одного вертикального памятника, поле, усеянное безумными минеральными обрубками. Цитаты из крикетного шедевра Генри Ньюболта «Вита Лампада», кажется, на каждой второй плите, но то, на что набрел Артуро, оказалось совсем другим.

  — Здесь.

Они остановились возле сентиментальной разновидности военной Пьеты, где пехотинец в человеческий рост с почти невыносимо умильным лицом умирал, его голова лежала на коленях молодой женщины в капюшоне, фигура из черного мрамора, из ее спины торчала пара крыльев хищницы, она нежно утешала его, одной рукой касаясь лица, а другую поднимая в странном жесте полумановения-полуприказа.

  — Один из моих лучших АС, — прокомментировал Артуро.

Этой аббревиатурой он, кажется, обозначил «Ангела смерти». Далли подошла ближе, заглянула под капюшон. Она увидела лицо, которое вы можете встретить в любой момент, свернув за угол в городе или сев в омнибус, просто соседская девчонка Кэти —  лицо девушки, о которой мечтал этот парень, девушки, которая поддерживала домашний очаг в доме, оказавшемся невозможно далеким, которая обещала невыразимые плотские удовольствия, в то же время готовясь провести его дух к берегам невыразимо далеким, за закат.

—  Фиона Плаш, — сказал Артуро, —  прелестная девушка. К сожалению, ее пленил артист варьете, питающий слабость к пышным формам. Видели, как он приносил ей на работу ланч в дорожной сумке из пегамоида под крокодилью кожу. Чем больше она ела, тем больше ей хотелось есть. Возник вопрос драпировки. Если вы внимательно рассмотрите ее глазные яблоки, увидите, что я отобразил там голод — довольно изящно, полагаю, то фальшивое сострадание, которое воплощает сущность работы АС, если вы умеете хранить тайны.

 —   А теперь — позвольте забежать вперед — вы ищете новую модель.

— Возможно, и новый подход. Вы, должно быть, замечали, как люди восхищаются вашими волосами.

 —  Полагаю, вы решили создать фигуру без капюшона.

—  Ладно. В соответствии с традицией необходимо было прятать лицо, в смысле, это ведь Смерть, не так ли. Наилучшее, чего вы ожидаете —  это череп, а если вы склонны к ночным кошмарам, вам станет только хуже.

  — Но этот Ангел здесь...

—  Вы правы, но это старушка Фиона, не ее вина, что мне в конце концов пришлось сделать ее немного худее.

В последующие дни им довелось посетить другие кладбища, и чем больше АС Нонта увидела Далли, тем страннее становилась ситуация. Эти работы воплощали какие-то извращенные намерения — продолжение рода и смерть. В сложной драпировке одеяний АС в определенное время дня под действием преобладающего освещения четко можно было увидеть в тенях платья очертания младенца, иногда — даже нескольких, цеплявшихся за то, что могло быть равнодушным телом. Когда облака сгущались, уплывали или рассеивались, эти фигуры исчезали, а иногда — превращались во что-то еще, что также не располагало ко внимательному осмотру.

Далли недолго была моделью скульптора. В Нью-Йорке, в одной из цитаделей капитализма в даунтауне, среди аллегорических статуй, выстраивающих особый мраморный коридор, ее до сих пор можно найти в образе №Духа Биметаллизма»: правильные черты лица, как на ритуальной урне, увенчана гирляндами, в каждом из зрачков резцом скульптора изображено сияющее внимание, направленное на ее правую руку, в которой она держит на весах символическое солнце и луну, как Фемида держит свои весы...как и у других моделей, вряд ли случайно, ее лицо выражает тоскующее сожаление из-за того, к чему она пришла. Кем были эти девушки — Спрос, Предложение, Добавочная Стоимость, Убывающие Доходы?