На день погребения моего (ЛП)

 — Просто доберись с ним к своей сестре, в безопасное место, окей? — наконец сказал он. — Это — единственное, о чем тебе сейчас следует переживать, всё остальное может подождать.

  — Я пойду с тобой, Фрэнк, — Джесс бормотал неразборчиво от усталости.

 —  Ты должен ехать с мамой, убедиться, что она выбралась отсюда в целости и сохранности.

  — Но битва не закончена.

—  Нет. Но у тебя уже был долгий день хорошей битвы, Джесс, а эти дамы здесь, младенцы и так далее — им нужна надежная винтовка, которая их прикроет, пока они не доберутся на то маленькое ранчо у дороги. Тут еще долго нужно воевать, всем хватит.

Фрэнк знал, что бледная клякса лица мальчика повернулась к нему, и он был счастлив, что не видит выражение этого лица.

 — Теперь я знаю, как добраться в дом твоего дяди Холта и тети Уиллоу, потому что ты нарисовал для меня карту и всё такое, я приеду туда, как только мы тут всё закончим.

Они оба услышали это «мы», надеялись, что не он один, а всё это скопище теней, ходячих мертвецов, не обменявшихся и дюжиной английских слов, приклады волочатся по грязи, гуськом идут на восток к проселочной дороге на Блэк-Хилс, пытаясь держаться вместе.

 — Мы будем там, — он кивнул на Блэк-Хилс, —  где-то нужно раскинуть мобилизационный лагерь. Джесс, береги себя..., — и мальчик подбежал обнять его с такой неожиданной горячностью, словно мог удержать это всё: подходящую к концу ночь, убежище в арройо, удержать это всё в неподвижности и неизменности, и Фрэнк чувствовал, что он пытается не плакать, а потом заставил себя разжать объятия, отойти и вернуться в это ужасное утро. Стрэй стояла прямо за его спиной.

 — Окей, Эстрелла.

Их объятия, возможно, были не столь напряженными или отчаянными, но он не смог бы вспомнить другой столь же искренний поцелуй, отягощенный такой печалью.

—  Отсюда всё время идут поезда на юг, — сказала она. — С нами всё будет в порядке.

  — Как только смогу...

  —  Не беспокойся, Фрэнк. Джесс, ты хотел нести вот это?

И они ушли, и он даже представить себе не мог, чего им стоило не оглянуться.

То лето запомнилось высокой температурой. Вся Европа изнемогала от жары. Виноград винных сортов за ночь превращался в изюм. Стога сена, скошенного и собранного еще в июне, самовозгорались. Пожары бушевали на Континенте, безнаказанно пересекали границы, перепрыгивали через горные хребты и реки. Приверженцев натуристских культов обуял страх, что светило, которому они поклонялись, их предало и теперь сознательно планирует уничтожить Землю.

«Беспокойство» получало доклады о восходящем потоке воздуха беспрецедентного размера и интенсивности над Северной Африкой. Для великого термального подъема воздушные массы спустились с Альп, Гор Луны и Балканских высот, и воздушному судну, даже размером с «Беспокойство», нужно просто приблизиться к потоку, а антигравитация Сахары довершит остальное. Нужно просто позволить событиям идти своим чередом.

Конечно, была дискуссия о финансировании. В это время мальчики обходились практически своими средствами. Национальный Офис в конце концов начал так экономить на бюджетных ассигнованиях, что экипаж «Беспокойства», после собрания, длившегося двадцать пять минут, включая время на заваривание кофе, проголосовал за выход из состава организации. И они были не одиноки в своем решении. На некоторое время фактически по всему миру организация перешла к сотрудничеству со многими независимыми операторами, общей у них была только эмблема и название «Друзья Удачи». Реакции сверху не последовало. Как если бы Центральный офис съехал, где бы ни находился прежде, и не оставил адрес для пересылки писем. Все мальчики были вольны определять свои миссии и договариваться об оплате, вся сумма которой теперь оставалась у них, больше не нужно было отдавать десятину Центральному офису.

Этот заметно выросший поток доходов, а также новейшие достижения в разработке двигателей облегченного типа большей мощности позволили значительно увеличить размеры «Беспокойства» теперь одна только столовая занимала больше места, чем вся гондола предыдущей версии судна, а кухня выросла почти до невероятных размеров. Майлз, как интендант, установил патентованные холодильники и плиты со сжиганием водорода новейшей конструкции, и нанял поваров высшего класса, в том числе —  бывшего су-шефа знаменитого парижского ресторана «Тур д’Аржент».

Этим вечером на собрании обсуждали, вести ли «Беспокойство» в огромный восходящий поток воздуха над Сахарой, если никто не заплатит за это аванс. Майлз созвал совещание ударом в китайский гонг, приобретенный годами ранее у культа убийц, действовавшего в этой стране, во время тайного, но весомого участия мальчиков в Боксерском восстании (см. «Друзья Удачи» и Гроздь желтых зубов»), и провез тележку с шампанским, заново наполнив бокал каждого напитком марки «Бальтазар» из Вэрсене 1903-го года.

 —  Не надо действовать на авось, небесные братья, — возразил Дерби, чья любовь к договорному праву достигла, вероятно, уровня нездоровой одержимости. —  Мы в этой ракете не бесплатно. Нет клиента — нет круиза.