На девятый день

Но неверие продолжило копошиться под сердцем чёрной разлапистой кляксой, готовой перемазать всё мрачной краской. Когда оно поселилось в ней, Инга уже не помнила… Как и тот момент, накрывший её прозрачным колпаком и отрезавший от всего мира. Инга пыталась, но не могла вспомнить, что же случилось тогда? Кто-то высмеял её при всех? Или её побили? А, может, девчонки в детском саду прогнали, не желая включить Ингу в игру?

Она действительно забыла это… Но тёмное пятно неверия миру осталось и росло вместе с нею. Но не так уж пугало! Отталкивая от других, оно изо дня в день напоминало Инге, что она – счастливица. Ведь в её жизни есть целых три человека, которые никогда её не предадут: родители и брат. Это уже много. Детдомовцы и такого лишены…

Ей пришло в голову, что родители тоже не чувствуют себя счастливыми постоянно. Угольный разрез, где отец был начальником участка, закрылся уже больше года назад, и с тех пор он перебивался случайными заработками. Страшно нервничал по этому поводу! Ведь маме пришлось вернуться в газету, а она терпеть не могла журналистскую работу. Нет, ей нравилось писать. Но в городском издании было запрещено рассказывать правду о городской жизни: мэру отправляли номер прежде, чем он уходил в типографию. И тот собственной рукой вычёркивал любую критику, даже если это была всего лишь фотография лужи… В их городе всё прекрасно!

Ослушаться было нельзя, ведь газета находилась на дотации, и мэр запросто мог лишить всю редакцию зарплаты.

– Я просто в бешенстве! – кричала мама, возвращаясь с работы. – Мы же знаем, что в местном МЧС подмахивают документы за взятки! Даже не выезжают на объекты, не проверяют ни черта! Сами предприниматели рассказывают… Жаль не на диктофон! Да всё равно – кто мне даст об этом написать? А если случится что – с кого потом спрашивать? Не дай Бог, конечно… Снимать надо к чёрту всю нашу администрацию! От них коррупция и идёт.

Потом она, конечно, успокаивалась. Шутила и улыбалась, подкидывая им с Сашкой пышные оладушки прямо со сковородки. А папа ждал, когда она допечёт, чтобы поесть, хоть и чуть остывшие, но вместе. Они всегда были вместе, только работа их разъединяла. А Ингу с Сашкой – её школа… Но у них оставались каникулы, когда его даже в садик не водили. Плюс два выходных каждую неделю!

И она решила, что пора сводить брата в торговый центр «Альбатрос». Давно не были… Там же красиво. И несколько игровых комнат есть, и контактный зоопарк – Сашка обожает гладить зверюшек. Если Муська не улыбнётся, завидев их, можно будет свернуть в кинозал и в тёплой темноте, пронизанной волшебными лучами, спрятаться от…

«От чего? – Инга поискала и не нашла ответа. – Неважно. От всего сразу. Плевать!»

5 апреля 20 часов

Очень удобно, когда твой друг живёт за стеной. Даже если он ещё ходит в садик, а ты уже заканчиваешь первый класс, это тоже ничего! Сашка Лебедев – умный. С ним даже интереснее, чем с мальчишками из школы. Они ведь только и умеют, что орать и носиться по коридорам. От этого у них всегда красные лица и дикие глаза. Алёнке Тимофеевой они не нравились.

А девчонки – ещё больше! Они только и делали, что висли на учительнице и подлизывались. А ещё всё время хихикали… Алёне казалось, что девчонки смеются над ней, хотя ничего смешного, вроде, не было. Кудряшки у неё были мягкие, крупные – совсем не смешные! А в глазах проглядывала зелень… Совсем немножко, но некоторым удавалось разглядеть. Лицо у Алёны, правда, было круглым, но вовсе не противным! Ей даже самой нравилось себя разглядывать в зеркале, а мама с папой так вообще называли её красавицей.

Правда, Алёнка подозревала: если б у неё даже вырос метровый нос и глаза смотрели в разные стороны, как у её учительницы музыки, родителям она всё равно казалась бы красавицей. Наверное, когда у человека рождается ребёнок, у него прорезывается какое-то новое зрение, и он начинает видеть, не как другие люди.

Но хоть её родители и были не совсем нормальными, с ними Алёна чувствовала себя спокойней, чем в школе. Даже домашку делать было легче: она и математику дома быстро решала, не то, что в школе.

Правда в этот вечер, учительница задала прописать по три строчки те слова, с которыми Алёна напутала в диктанте. И с чего она написала «птици», «зажюрчали» и «вокрук»? Умрёшь ведь теперь, пока их пропишешь… По три строчки! Это уже целая страница получается из-за паршивых трёх слов. А могла бы сейчас постучать Сашке в стенку, и он прибежал бы поиграть, пока мама что-то печёт на кухне. Запах такой сладкий идёт, прямо глаза слипаются…

– Зажурчали, – произнесла Алёнка по слогам, чтобы проснуться. – Вот чего этим ручьям журчать вздумалось? Бежали бы себе тихонечко, я бы всё правильно написала. И вообще никаких ручьёв ещё нет.