На диких берегах

На пару с Ником она стала медленно жевать листья. Они оказались мягкими и сначала были сладкими на вкус, но затем сладость переходила в терпкую горечь. Хассет стоял рядом и не сводил с ребят глаз, пока не убедился, что они проглотили всё, что им было предложено. Покончив с последним листом, Бонни взглянула на вождя и, пользуясь тем, что он не понимает её языка, с улыбкой произнесла:

– Фу, ну и гадость! Ничего более горького и противного не ела!

– А как по мне, вполне съедобно, – так же улыбаясь, проговорил Ник. – Только послевкусие какое-то странное, у меня даже щёки онемели немного…

– А у меня весь рот будто прожгло огнём, – Морган стала трогать свои щёки словно одеревеневшим языком, и от этого заметно поднималось настроение.

В этот момент музыкальные инструменты аборигенов заиграли громче. Люди вокруг задвигались в новом, стремительно ускоряющемся ритме. Хассет подхватил Бонни на руки и опустил в гущу танцующих. Девушка вдруг почувствовала себя как никогда хорошо и свободно. Внезапно возникшее ощущение лёгкости и беззаботности окрыляло её и становилось всё более сильным. Сердце Бонни ликовало от какого-то сумасшедшего веселья, переходящего в эйфорию.

В её крови бушевал адреналин, и её ноги будто сами пустились в пляс.

Уже через считанные минуты Морган кружилась в танце среди аборигенов и кричала от переполняющего её восторга:

– Как же тут здорово!

Окружающий мир замигал и завертелся вокруг неё, отражаясь в сознании множеством разноцветных огней и звуков, которые то тускнели и затихали, то с новой силой вспыхивали вновь. Рядом с Бонни, бесстыдно прижимаясь к ней, двигался в ритме танца Хассет. «А танцует он очень даже неплохо», – решила Бонни, в то время как руки Хассета сначала просто скользили по её талии, а затем стали бесцеремонно блуждать по её разгоряченному телу.

– Эй, не много ли Вы себе позволяете? – пытаясь сосредоточить свой взгляд на лице Хассета, спросила Морган, забыв о том, что вождь не знает её языка.

Внезапно сквозь дикие песни аборигенов она услышала отчаянный крик Ника:

– Бонни-и-и! Бонни! Прошу, останови их, Бонни-и-и! Не-е-ет, пожалуйста, не надо! Не-е-е-ет!

– Господи, Ник! Где он? Что с ним? – Морган вырвалась из объятий Хассета и, оглядываясь по сторонам, стала пробиваться сквозь толпу в поисках Паркера.

– Ни-и-ик?! – Бонни подбежала к светящемуся камню. Подняв голову, она наконец увидела Николаса, и кровь её словно застыла в жилах.

Паркер был подвешен над камнем так же, как человек, которого они недавно спасли… Его тело вниз головой болталось на ветке, его глаза были закрыты. Двое аборигенов-палачей, стоящие внизу, тянули на себя верёвку, которая с силой сдавливала его горло.

– Немедленно отпустите его! Ник – мой друг! Он может стать и вашим другом! – Морган бросилась к аборигенам, держащим верёвку, и попыталась объяснить свои слова жестами, но они никак не отреагировали на них.

Остальные дикари стали возводить руки к небу и хором кричать, не обращая на призывающую к их милости Бонни никакого внимания.

– Канеска! Хала канеска! Хала! – кричали они, и вождь поддерживал своих соплеменников:

– Канеска! Хала канеска!

– Что? Что это значит? – Морган взобралась на камень и снова попыталась остановить это безумие. – Отпустите Ника! Вы не имеете права его убивать!

Вопреки её отчаянным возгласам, дикари тут же оттолкнули Бонни в сторону, и она обессиленно упала на землю подле камня. От резкого удара у Морган потемнело в глазах, и она до крови расшибла локоть и колени, но не сдалась. Поднявшись на ноги, Бонни повернулась к вождю и прокричала ему сквозь толпу:

– Хассет! Вождь! Помогите мне спасти Ника, прошу!

Никакой реакции от вождя не последовало, и Бонни набрала полную грудь воздуха, чтобы повторить свою просьбу ещё раз, как вдруг она почувствовала, как кто-то похлопал её по плечу сзади. Морган резко обернулась. Лицо человека расплывалось у неё перед глазами, и она не сразу узнала в нём того самого парня, которого они с Ником спасли сегодня как раз с этого же места.

– Ты?

– Закрой уши. Сейчас будет громко! – незнакомец поднял руку вверх, и раздался оглушительный выстрел.

Один из аборигенов-палачей, поражённый пулей, упал замертво. Второй со страшными воплями бросился бежать. Ещё несколько патронов полетели в воздух. До смерти напуганные аборигены стали разбегаться в разные стороны. Незнакомец ловко залез на камень и стянул Ника вниз. Бонни помогла освободить Паркера от верёвок и прильнула к его груди. «Слава богу, жив!» – с облегчением выдохнула она.

Бонни перевела взгляд на незнакомца.

– Как ты здесь оказался? Кто или что заставило тебя вернуться?

– Оставленный здесь револьвер, а ещё желание проучить этих дикарей, – незнакомец взвалил Ника на плечи и скомандовал Бонни. – Погнали, пока они не опомнились!

Пробравшись сквозь заросли, ребята вышли на каменистый берег. Незнакомец осторожно уложил Николаса на траву и наконец представился:

– Вовремя я подоспел. Кстати, я Дилан. Дилан Гамильтон.

– Я Бонни Морган, – проговорила Бонни и изучающе посмотрела на Дилана.