На Диком Западе. Том 2

Аллан Донн КОВБОИ ТЕХАСА

Глава I

Назойливый северо-восточный ветер дул с гор, покрытых темно-серыми облаками, несущими дождь для прерии, но не для городка Доги, спрятавшегося в долине. На долю Доги перепадала только колючая серая пыль, которую ветер вздымал с прерий, покрывая городок тонким слоем пыли, мягким, как мука. Эта пыль облаками мчалась по главной улице города, забираясь всюду, где не было плотно закупорено, раздражая горло и глаза обитателей, словно стремясь сравнять Доги с серым, однообразным фоном пустыни.

Доги — маленький городок, в центре скотопромышленной местности, откуда продукты ферм отправляются в Восточные Штаты. В городе есть банк, продовольственные магазинчики, галантерейные лавки две гостиницы, четыре биллиардных, два постоялых двора, почтовая контора, пять ресторанов, — из них два китайских, две прачечные — обе тоже китайские, несколько жилых домов и девять учреждений, где продают фруктовые воды. Прибавьте к этому несколько мексиканских и индейских хижин, разбросанных в прерии по другую сторону железной дороги и вы получите ясное представление о Доги с его единственной улицей, покрытой пылью по щиколотку в течение трехсот тридцати трех дней в году; оставшиеся тридцать два дня улица представляет собою или дно грязного, бурного потока, или непролазное болото.

Три года спустя после запрещения спиртных напитков в Штатах Доги мало изменился. По-прежнему, несмотря на то, что через город часто проезжали автомобили, коновязи были почти у каждого дома. Правда, трактиры продавали теперь фруктовые воды; исчезли игорные столы, «крап»[29], рулетка, стаканы для смешивания напитков и деревянные палочки для сбрасывания пивной пены. Доги ложится спать теперь рано, и жители его больше уже не пробуждаются от ночной стрельбы перепившихся ковбоев. Доги — стоит на пути к благонамеренности.

Через облака серой пыли ехал человек на черной лошади, припудренной серой пылью, потной и грязной, с серой гривой и хвостом, но ступающей легко и свободно несущей седока. Человек был одет так, как вообще одевались в той местности; его можно было принять за ковбоя, за собственника фермы или за шерифа, спрятавшего свою звезду. Сапоги с высокими каблуками были тоже покрыты пылью; серый налет лежал на его плечах, шляпе, седле, на металлических частях патронташа и на вороненых рукоятках двух револьверов, прикрепленных с обеих сторон к поясу. Та же пыль запудрила лицо, синеватое от проступившей бороды, его резко очерченный нос, и только серые глаза были свободны от нее.

Он сидел в седле прямо и уверенно, слегка приподняв поводья левой рукой, как ездят в Техасе, спокойный и готовый ко всякой неожиданности, точно слитый со своей лошадью и в то же время ее полновластный хозяин. Он равнодушно смотрел по сторонам, и по выражению его глаз нельзя было сказать, знаком ли он с окрестностями или проезжает здесь первый раз.

Случайные посетители трактиров поглядывали на него меланхолично из-за стаканов с фруктовой водой, лениво переговариваясь.

— Недурна лошадка.

— И ездок недурен. Лицо незнакомое.

— Носит два револьвера. Теперь это не часто встречаешь.

— Я бы не очень удивился, если его пушки служат лишь украшением.

— Чего он забрел сюда в Доги? Не шериф ли?

— А что, ты ожидаешь шерифа? Можно, однако, с уверенностью сказать, что это не новый пастор. Хотя кто знает…

— Н-да, я слыхал, что у нас решили построить церковь. Собирали даже деньги по подписке. Фью! Посмотри-ка вон на ту шляпу! Это шляпа Сэлли Декстер.

— Ты побеги и подними ее, сынок. Назови девушку «Сэлли», когда возвратишь ей шляпу, и увидишь, какой получишь прием!

Другой смутился:

— Но ведь ее именно так зовут.

— Насколько я знаю, ковбои зовут ее мисс Декстер. А они довольно фамильярны. Посмотри, как ее шляпа крутится! И незнакомец погнался за ней. Прямо на тротуар. Ей-богу, и лошадь, и ездок великолепны!

Столпившись у дверей, они следили за бесплатным представлением. Шляпа — широкополая панама с зеленым шарфом, была сорвана с головы молодой женщины резким порывом ветра, когда она выходила из магазина с грудой пакетов в руках. Ветер растрепал ее волосы, и шляпа унесла с собою несколько шпилек. Пряди шелковистых блестящих рыжих волос разметались, закрывая ее лицо, в то время как шляпа летела по улице, крутясь в горячем воздухе и пыли, шлепнулась прямо в морду черной лошади, отскочив потом на панель, где продолжала весело подскакивать, поддуваемая ветром.

Черная лошадь шарахнулась в сторону, — прыжок, который чуть не опрокинул ее на деревянный тротуар. Испуганная и рассерженная, она встала на дыбы, так что казалось, еще мгновение, и она опрокинется на спину. Потом, фыркнув, снова стала на ноги, прижав уши, раздув ноздри и недоуменно вращая покрасневшими глазами. Но всадник не шелохнулся в седле. Его колени сжались, и тело его отвечало каждому движению животного, которое, по-видимому было больше оскорблено, чем испугано.