На Диком Западе. Том 3

На этот призыв отвечало громкое «ура» молодых людей, которые немедленно рассредоточились, а индейцы, как только заметили маневр белых, тотчас же дали залп из шести или семи ружей, который не причинил никому вреда.

— Вот где засели, собаки! — закричал Том и ринулся со спутниками в ближайшие кусты. — Покажите им свое мужество!

— Длинный Нож — большой дурак! — воскликнул дикарь, стороживший Роланда, и с этими словами исчез в зарослях, оставив Роланда одного.

Начавшееся сражение представляло для Роланда что-то совершенно новое, особенное. Во всех стычках, в которых ему приходилось участвовать раньше, враждебные отряды стояли открыто друг против друга, лицом к лицу. Здесь же никто не видел своего врага, обе стороны залегли, спрятавшись в траве, и так старательно укрывались за кустами и скалами, что только по случайному выстрелу можно было заметить их присутствие. Кроме того, здесь каждый сражался за себя, тогда как в сражениях белых обыкновенно масса стояла против массы, и воины, поддерживаемые своими товарищами, постоянно черпали в единении отвагу и мужество. Роланд полагал, что при таком бое, как начинавшийся, ни одной из сторон не могло быть нанесено большого урона.

Но вскоре он увидел, что ошибается. Сражавшиеся подползали друг к другу все ближе и ближе, старательно скрываясь, и выстрелы, которые прежде были довольно редки, теперь раздавались все чаще и чаще. Ликование индейцев или лихой возглас одного из кентуккийцев доказывали по временам, что воинский пыл быстро разгорался с обеих сторон. В то же время Роланд заметил, что обе стороны вытянулись в одну широкую линию, и заключил из этого, что кентуккийцы остерегались показать тыл и твердо решили стоять с противником лицом к лицу до последнего.

Таким образом сражение продолжалось несколько минут. Наблюдая за ним, Роланд испытывал неимоверное душевное страдание: он плохо видел сражавшихся и сам был не в силах вмешаться в битву, от исхода которой зависела его судьба.

Вдруг три индейца, увлекаемые яростью и жаждой крови, выскочили из своей засады и напали на кентуккийцев с громкими криками. Роланд вздрогнул: он боялся, чтобы эта смелая вылазка не стала началом нападения всего отряда индейцев, который в таком случае, без сомнения, победил бы своих малочисленных противников. Но капитан ошибся: только что меднокрасные лица дикарей показались из-за травы, как в них выстрелили одновременно из трех ружей. Каждый выстрел нанес отважным противникам поражение: двое из них упали на месте, а третий, нелепо размахивая топором и шатаясь, сделал еще несколько шагов и тоже рухнул, вероятно, замертво.

— Да здравствует наш Кентукки! — радостно закричал Том Бруце. — Еще раз, товарищи! Зададим им хорошенько и освободим пленников!

Голос друга, раздавшийся на таком близком расстоянии, исполнил сердце Роланда надеждою, и не обращая внимания на индейцев, он громко позвал на помощь.

Но его вопль был заглушен диким, бешеным ревом, которым индейцы выражали свое горе и ярость по поводу гибели соплеменников. Гнев ослепил их настолько, что они совершенно забыли об осторожности. Все они, будто понуждаемые кем-то, выскочили из своих укрытий и кинулись с пронзительными воплями на кентуккийцев. Но каждый белый с хладнокровным спокойствием наблюдал за своим противником, и когда раздались выстрелы, индейцы снова поспешно попрятались и продолжали сражаться прежним образом, который обещал большую безопасность. С обеих сторон стреляли теперь непрерывно и часто, особенно кентуккийцы: подбодренные первым успехом, они упорно продвигались вперед, подвергая себя опасности только в крайней нужде.

Надежда Роланда на благоприятный исход сражения все более возрастала, его прежние опасения исчезли совершенно. При том живом участии, которое он, как наблюдатель, принимал в сражении, он совсем забыл о боли, причиняемой ему ремнями, глубоко врезавшимися в тело, и бодрое «ура» сражавшихся товарищей благотворно действовало на него. Он слышал, как Том Бруце крикнул кентуккийцам:

— Ну, друзья, выпустим еще по заряду, а там — ножи и топоры!

Казалось, что тяжкие потери индейцев на первых порах решили сражение в пользу кентуккийцев: Роланд заметил уже, как индейцы медленно отступали к своей прежней засаде. Восклицание Тома Бруце, казалось, означало скорее окончание боя, так как звучало несомненною уверенностью в победе:

— Скорей, друзья мои! — услышал Роланд снова его голос. — Нападем теперь с заряженными ружьями!

В эту минуту крайней решимости, когда Роланд уже не сомневался в благоприятном исходе, произошел случай, сразу изменивший положение дел и лишивший храбрых кентуккийцев возможности привести в исполнение свое мужественное намерение.

Едва успел Том Бруце проговорить эти слова, как из ближайшего куста раздался еще более пронзительный голос:

— Так, так… верно! Разрази гром меня, а потом и их, собак с зубами и когтями, злодеев и убийц! Дайте-ка собакам попробовать вашей стали! Кукареку! Кукареку!