На дне

От одной мысли об этом стало жутко. Нет, не за себя… я вдруг отчетливо поняла, что, если меня придут убивать, это означает одно — Максима больше нет в живых.

Я зажмурилась. В висках пульсировал панический страх. Послышался скрип, как поворот ключа. Расширенными глазами я смотрела на дверь. Но она не открылась. Шаги начали удаляться. Медленно и бесшумно выдохнув, содрогаясь всем телом, я прикрыла глаза. Пока наверху не раздался взрыв, и я не подпрыгнула от испуга, а с потолка посыпалась штукатурка.

Там настоящее побоище. Я инстинктивно дернула ручку двери, и та вдруг совершенно легко открылась. Судорожно сглотнув, потянула ее на себя, прогибаясь под тяжестью, приготовившись к нападению или… сама не знаю к чему, но там за дверью царил полумрак, мигала красная лампочка.

Осмотревшись по сторонам, вглядываясь в красноватый полумрак, я, осторожно ступая, пошла вперед. Здесь наверняка должна быть лестница. Наверх. В темницы, где держали пленных. Я старалась не смотреть на мертвецов. Нет, мне не было страшно, мне было их жаль. Настолько жаль, что сердце переставало биться.

Умереть вдали от Родины. Сгнить вот так на полу. Не в земле, не в кругу оплакивающей семьи… Это ведь так страшно. Еще страшнее думать о тех, кто так и не дождался несчастных домой, кто не знает, что с ними и где их тела. Кто всю жизнь будет вздрагивать от телефонного звонка и стука в дверь, надеяться и ждать… И все это сделал мой муж? Разве когда-нибудь он сможет от всего этого отмыться? От крови и от всей грязи? Как он вернется домой? Как снова сможет стать Максимом Вороновым? Если его поймают наши? Его же казнят на месте. Расстреляют, как бешеное животное. Без предупреждения. Никто и никогда не сможет оправдать все, что он натворил. Я дошла до двери, ведущей наверх, и в отчаянии поняла, что дверь наглухо закрыта. Сверху раздалась автоматная очередь, и я бросилась обратно в полутемный коридор.

Я шла вперед, вспоминая, как меня тащили сюда. Но это словно лабиринт. Как в фильме ужасов, когда перед тобой, сколько бы ты не шел, всегда одна и та же комната. Джабар спустил меня в бункер… Но, оказывается, это подземные тоннели, ведущие неизвестно куда. Внезапно погас свет. Я застыла на месте, замерла, заставляя себя привыкать к темноте и прислушиваясь к звукам. И вдруг увидела, как на стенах с облупившейся краской проступили светящиеся стрелки. Возможно, это запасной выход из здания. Я шла вдоль склизких стен, не зная, что меня ждет впереди, пока не уткнулась в тупик. Ощупала все, осмотрелась и поняла, что пришла в никуда. Идиотская шутка. Я истерически засмеялась, до слез. Села на пол и закрыла лицо руками. В доме все гудело и сотрясалось. Выстрелы, взрывы, крики. Я словно вживую видела трупы и кровь. Мясорубка, которую устроил мой муж.

— Господи — это дно… это самое грязное дно, и нет отсюда спасения.

Подняла голову и вздрогнула. Вверху люк, обведенный светящимся кругом. Я не заметила, только потому что смотрела себе под ноги. Протянула руку и толкнула крышку, та легко поддалась и съехала в сторону. Истощенная, ослабленная и растерянная я не сразу смогла выбраться наружу. В нос сразу ударил запах гари и пыли. Дым разъедал глаза и легкие, я закашлялась. Осмотрелась и вдруг поняла, что я снаружи. Я не в здании. Вовсю шел проливной дождь. Там, за полуразвалившимися стенами все еще кто-то воевал, сражался. Я видела мелькающие тени, слышала, как бьются стекла, как кто-то кричит и стонет. Потом бросилась в сторону леса. Укрыться, затаиться, пока все не закончится… а потом? Я не знала, что будет потом. Мне было настолько страшно думать об этом, что я застывала всем телом, как будто меня заморозили. Не знала, кто там победит… кто останется в живых. Одна часть меня готова была сорваться с места и рвануть туда. Искать его. Убедиться, что он живой. И пусть все сгорит, пусть все сдохнут, а он останется. Да… так эгоистично и жутко… А другая часть меня понимала, что нельзя мне туда. Не вернусь живая. Только о детях сейчас. Я не должна думать больше ни о чем. Только о них. Обо всем остальном я заплачу, завою потом, когда буду иметь на это право и время. То драгоценное время, которого сейчас катастрофически не хватало. Вдалеке раздавались нескончаемые автоматные очереди. Блокпоста террористов уже не было, только развороченные машины, запах гари и бензина.