На дне

— Скажи ей, что мы в разводе. Все остальное мы с ней обсудили, когда виделись в последний раз. Ничего с тех пор не изменилось. Так ей и передай.

Фаина закончила обрабатывать рану и молча сложила медикаменты в чемоданчик, с которым прилетела.

— Ссадины глубокие и нехорошие. Я продезинфицировала, почистила, смазала антисептиками. Надо принимать антибиотик и наблюдать за анализами в динамике. Для этого нужно находиться в моей клинике, а не здесь… но…

Я решительно встал и направился к двери:

— Ты сам ЕЙ скажешь все, что хотел. Фай? Останешься здесь?

— Оставайся ты. Я сама ее приведу.

— Тебе почти удалось меня воскресить. Чувствую себя как новенький. Спасибо.

Фаина наклонилась к уху брата и прошептала, но так, что это было слышно.

— Я бы с удовольствием обеспечила тебе эвтаназию… но не могу.

— Как трагично… я совершенно потерян для общества, если даже сама Фаина пожелала мне смерти. Так может не поздно принести мне пару препаратиков? По старой дружбе.

Но Фаина вышла, а я смотрел на него и не мог понять, откуда берутся силы держать эту броню из дьявольского цинизма и сарказма.

— Значит, решил сдохнуть там? Как чужак? Как зверье?

— Я сделал то, что должен был сделать. И закончил так, как должен был… если бы не ты.

Повернулся ко мне и смерил меня взглядом, полным ненависти.

— Ты мне помешал, Андрей.

— И помешал бы снова… А ты? Ты бы стоял и смотрел, как меня?..

Отвернулся и закурил еще одну сигарету, глядя в окно.

— У тебя есть ради чего жить… ты чист.

— А тебе, значит, не ради кого, и ты слишком грязен?

— Ты даже не представляешь насколько…

Опустил голову и посмотрел на дрожащие и забинтованные руки.

— Они по локоть в крови. Я ее вижу вживую… Это должно было закончиться.

Ему нужен психиатр или психолог. Он явно не в себе. Посттравматический синдром, и я это видел. Чувствовал на расстоянии. Но у меня было кое-что посильнее любого психолога…

— Тебе есть ради чего жить… тебя любят и ждут.

Максим засмеялся, и в этот момент дверь снова отворилась, он медленно повернул голову, продолжая хохотать, и вдруг замолчал. На пороге стояла маленькая Тая.

Она смотрела на него расширенными глазками, полными слез и восторга. Фаина держала ее за ручку, а я внимательно смотрел на Макса, чувствуя, как к горлу подкатил ком, и стиснул изо всех сил челюсти. Но тишину нарушила малышка. С диким криком:

— Папа. Папочка мой. Папа.

Малышка бросилась к Зверю и обхватила его шею маленькими ручонками, прижимаясь всем тельцем к нему.

— Папа… папочка мой, лучший, сильный, самый любимый-прелюбимый. Где ты был? Мы искали тебя вместе с мамой. Ты был на войне, да? Тебя ранили? Как в кино?

Она говорила и говорила, не останавливаясь, а я задержал дыхание и весь сжался в камень. Смотрел на них, и внутри все саднило, болело и разрывалось. Я молил дьявола, так как вряд ли бог помнил этого озверевшего и обезумевшего человека, молил, чтоб он вернул ему хотя бы кусочек души, где есть место маленькой девочке. Пусть обнимет ее, пусть не давит ее своим танком адского возмездия всему человечеству.

Тая отклонилась назад и обхватила заросшее лицо Максима белыми, маленькими ладошками. Ее крошечные пальчики контрастировали с черной бородой.

— Ты меня забыл, да? Меня и маму? Мы были плохие, и ты разлюбил нас?

Я поморщился, кусая щеки, кусая язык, чтоб не заорать, и вдруг забинтованные руки силой сдавили ребенка. Я услышал гортанный стон и увидел, как Зверь поднял малышку, прижал к себе и с каким-то алчным, фанатичным и жутким упоением зарылся лицом в ее волосы. Пальцы хаотично, гладили тоненькие локоны, и я судорожно выдохнул, закрывая в облегчении глаза. Перевел взгляд на Фаину и заметил, как та кусает губы, а в глазах застыли слезы.

— Нет… малышка моя, моя кнопочка… не забыл, не разлюбил. Люблю… — целует задранную к нему мордашку, ловит потрескавшимися губами пальчики, — люблю тебя, моя девочка.

— Больше жизни, да?

— Да. Больше жизни.

Поднял ребенка на руки и повернулся ко всем спиной, отошел с малышкой к окну, что-то нашептывая ей на ухо, а мне лишь видны ее руки, сжимающие его шею.

Я смотрел на Фаину, а она на меня. Кажется, лед тронулся, и это еще одна победа. Правда, я так и не знаю, над чем или над кем… но она одержана. Не мной и не Фаиной, а маленькой девочкой.

— Папа… а где мама? Она с тобой, да?

И от напряжения заболели глазные яблоки, а руки сжались в кулаки. Никто не ожидал, что малышка спросит о Даше. Ей сказали, что мама уехала по разными всяким делам и скоро приедет.

Максим медленно поставил Таю на пол и присел перед ней на корточки. Бинты на спине пропитались кровью. Видимо, несколько швов разошлось или лопнули подсохшие раны. Но он явно не чувствовал боли. Смотрел на малышку, нахмурив брови, потом убрал прядь волосиков с маленького лба и тихо спросил.

— А кто тебе сказал, что мама со мной?

— Мне сказали, что она уехала по делам… и скоро вернется.

— Кто сказал?

Тая обернулась ко мне, и Макс вместе с ней.

— Дядя Андрей сказал?