На дне

Мы так и не сказали ни слова. Максим осторожно поднял меня с пола. Еще несколько секунд смотрел мне в глаза, нежно касаясь моей щеки, а я прижалась губами к его ладони и в изнеможении прикрыла веки. Он попятился назад, к лестнице. Я сдавила его руку в ужасе, боясь отпустить. А мой муж осыпал мое запястье поцелуями и прижал ладонь к своей груди. Всем своим видом показывая мне, что он здесь. Со мной. Для этого нашел меня в этом подвале. Чтоб я знала — он рядом.

Как паук взобрался наверх, клацнул замком, что-то придвинул, и его шаги растаяли в темноте. Завтра Шамиль явится за ответом, и если я скажу "нет"… нам с Максимом придется пройти все круги ада. Вытерпеть то, что не может вытерпеть человек. Я улыбнулась уголком рта. Наверное, эта улыбка была зловещей. Мы справимся. Все вы здесь жалкие ничтожества. Мой муж обведет вокруг пальца любого из вас, расставит ловушки для каждого. Как там ее звали? Башира? Она была права. Вас всех ждет лютая смерть, ведь по ваши души пришел мой собственный дьявол и ваш персональный палач.

ГЛАВА 17

Враг не может предать. Предатель — это всегда тот, кто еще вчера был другом. Не торопись делиться с друзьями самым сокровенным. Всегда оставляй в своем доме, полном гостей, запертую на ключ кладовку, в которую никому, кроме тебя, нет доступа. Всегда оставляй себе дверь, о которой никто, кроме тебя, не знает, и через которую ты в любой момент можешь бежать из своего дома.

(с) Публий Корнелий Тацит

Шамиль оттолкнул от себя обнаженную женщину и откинулся на шелковые простыни, тяжело дыша и исходясь потом, который стекал по его волосатой груди и струился по подмышкам вниз на постель. Его борода взмокла, волосы прилипли ко лбу. Он устал. Возраст дает о себе знать, как и болезни, заработанные по отсидкам и вечным небом над головой вместо потолка. Больные кости, посаженый желудок, слабые легкие. Иногда от болей помогал лишь наркотик. Никто, ни одна живая душа, кроме первой жены Малики, не знали о его пристрастии, не знали, что его ноги и пах исколоты героином. Да она и перестала быть ему давно женой. Стала сестрой, матерью, верным другом. Аллах дал им единственного сына, и тот погиб в праведной войне. Малику, он ее любил… не плотской любовью, нет. Похоть давно ушла из их отношений. Он ее любил по-иному. И она всегда была рядом с ним. Все эти годы ездила следом в неизменной черной одежде. Его лекарь, его утешение и единственная законная жена. Она связывалась с курьерами, она привозила то, о чем не знала ни одна живая душа. И сейчас Шамиль оставил ее в деревне, внизу… а ему скоро понадобится лекарство. Надо послать за ней. Пусть будет рядом.

— Пошла отсюда, — пнул девку ногой и потянулся за чаем со льдом. После тюрем и переездов, после запаха гари и копоти его горло постоянно жгло и першило. Он всегда хотел пить, его мучила жажда. Словно в его глотке вечная преисподняя, и языки пламени лижут его изнутри. Холодные напитки остужали гортань и успокаивали жжение. Лекарства не помогали. Какие диагнозы ему только не ставили — от фарингита до невроза. Бестолковые ублюдки. Просто внутри него живет дух огня и мести. И пока Шамиль не сразит всех своих ненавистных и проклятых противников, он не погаснет.

Посмотрел, как очередная шлюшка натягивает на себя платье и выбирается бочком из его спальни — захотелось свернуть ей голову, но было банально лень встать с постели, иначе он раздавил бы ее, как надоедливое насекомое. Они осточертели ему. Бесконечные, бесхребетные сучки с одинаковыми лицами, телами и даже одинаковыми именами. Безвкусные, пресные, тошнящие до оскомины. Он уже давно перестал получать удовольствие от совокуплений. Давно сменил это на другие, более утонченные, в его понимании, удовольствия. Сейчас ему не хотелось секса, ему хотелось крови и боли. Он предвкушал встречу с русской невесткой и плотоядно облизывал пересохшие губы. Пусть только попробует отказать… Нет большего наслаждения, чем смотреть на чужие страдания. Это ненормальная энергетика, она подпитывала, давала силы, его личный наркотик, с которым не сравнится ничто. Гадюка, которая привезла его брата из вражьего государства, организовала им встречу, божилась, тварь, что нашла того, на чьи поиски Шамиль жизнь положил, теперь бесила его до невозможности.