На дне омута (СИ)

— Это точно будет последней гадостью, которую ты сделал в своей жизни! — отплевываясь от попавшей в рот воды, вскричал некромант. Казалось, что от его злости в злополучном ручье должны были передохнуть даже улитки и мелкие рачки, — причем, всего за пару коротких вздохов. Насквозь мокрый, в тине и жидкой прибрежной грязи, он медленно выбирался из воды.

Шиморк, довольный до безобразия, не стал дожидаться хозяина и тут же повернул прочь, а вот Акила, услышав шум, наоборот подбежал к ручью. Он благоразумно не задал вопроса о том, что случилось — вид разъяренного Дьюара, пытавшегося прочистить глаза и отлепить от лица мокрые волосы, обо всем говорил красноречивей некуда.

— Я разведу костер, — коротко бросил Акила, поспешно возвращаясь к поляне. Любое лишнее слово сейчас способно было разбудить бурю в лице некроманта.

Пока Дьюар продолжал на чем свет стоит поносить зарвавшегося коня, Акила второпях собирал сухой валежник — благо, по берегу его валялось достаточно, — и вот на поляне уже затрещал небольшой костер. Травник заботливо пристроил над ним помятый котелок, добавил в воду сушеные листья из своих несметных запасов и стал помешивать деревянной ложкой ароматный отвар. Ему под руку тут же сунулась Аста, которой варево показалось донельзя любопытной игрой, но была мягко отодвинута за спину, к оставленным ей цветам.

— Тебе бы переодеться, — осторожно заметил Акила, наблюдая, как продрогший товарищ жмется к огню напротив. — Пахнешь, как болотный черт.

— И как часто ты нюхаешь болотных чертей?

Дьюар все еще смотрел волком. Ветер пробирал его насквозь, мокрые волосы липли к щекам и действительно воняли тиной, а в сапогах настойчиво хлюпало, от чего растревоженная лодыжка вновь начинала болезненно тянуть. Нехотя он все же стянул мокрую одежду, сменив ее на извлеченную со дна походной сумки черную хламиду. Грубая шерсть неприятно покалывала кожу, на рукавах и поясе постукивали осиновые кругляшки с рунами, а потертый жреческий пояс носил черный знак Арнаса — первого из предков, хранителя памяти, того, чьи служители провожают мертвых в последний путь и утешают живых.

— Странный выбор одежд для того, кто терпеть не может этот орден, — удивился Акила, не отрываясь от приготовления отвара.

Дьюар сосредоточенно пристраивал сапоги поближе к костру; запасных у него не было, придется ждать, пока просохнут.

— А как иначе — они упокаивают мертвых, а такие, как я, тревожат. От того нас и презирают, хотя на самом деле я ни разу не видел, чтобы от арнасских ритуалов была какая-то польза.

— Людей нельзя корить за их веру, особенно в нынешние времена, когда у многих ничего, кроме этой самой веры, не осталось.

— Я не думаю, что этот так называемый бог существует. По крайней мере, в Загранье, где обитают духи, его нет. Там нет ничего, кроме пустоты и самой Извечной. Жрецы лгут.

— Может быть. Но я вижу, для тебя это неплохая маскировка. — По лицу Акилы скользнула едва заметная улыбка. — Выпей, хотя бы согреешься.

Дьюар не стал отказываться от протянутой кружки, которая исходила горячим паром. Отвар имел горьковатый вкус и обжигал рот, но вместе с тем он и в самом деле согревал, изгонял из тела дрожь, а из разума разбушевавшуюся злость. Жаль, что вытравить холод Загранья не способны никакие зелья — Ее когти, стискивающие душу некроманта, всегда держали слишком крепко, не продохнешь.

Пока Дьюар пил и вычесывал тину из волос побелевшим от времени гребнем, над берегом повисла благословенная тишина. Акила протянул подопечной маленький уголек, которым та с упоением водила по камню, рисуя нечто отдаленно схожее с человеческой фигурой, кони паслись в паре десятков шагов, со стороны совершенно спокойные и невозмутимые.

— Ты же знаешь, что это можно исправить? — нарушив тишину, Акила кивнул в сторону щиплющего травку Шиморка. — Он станет обычным конем, если изгнать духа, который им управляет…

— Знаю. В нем не дух мертвеца — просто мелкий пакостник. Но он же и единственная доля разума этой скотины. Даже на Вассагских островах животные…

— Постой. Ты был на Вассагских островах? Острове магов?

Дьюар скривился. В этой гримасе проскользнуло и раздражение от собственного необдуманного высказывания, и нежелание вспоминать не самую солнечную часть своей биографии. Эльф сердито сплюнул в костер:

— Если и был, что с того?

— Как что? Если бы они согласились обучать Асту! Я не смел даже надеяться на такой шанс… Дьюар, как ты думаешь, это возможно?

— Поехать туда? Ну уж нет. Ты ведь знаешь, что было три года назад? Теперь все, у кого дар к некромантии, либо мертвы, либо ходят у них на поводке, — с этими словами Дьюар инстинктивно потер предплечье, где под рукавом скрывалось клеймо ордена. Даже спустя столько времени оно до сих пор зудело, словно свежее, ни на минуту не давая забыть о себе.

— Бунт Лардхельмского чернокнижника? — Акила наморщил лоб, припоминая. — Я был далеко от этих мест, но слышал про гонения. Однако ты… сумел получить разрешение, не так ли?

— Как видишь, я жив. И как раз поэтому у меня нет желания возвращаться туда даже ненадолго.