На дне омута (СИ)

Акила не ответил, и тягостное молчание затопило трюм. В нем зрела тревога, грозя вот-вот выплеснуться через край, скреблась на сердце с настойчивостью корабельной крысы, и все мрачнее делались отравленные ею мысли. Безмятежно посапывала только Аста, дремлющая на коленях своего заботливого опекуна — с момента воссоединения девочка не отходила от него не шаг.

— И все-таки нам не стоило сюда соваться, — в сердцах выплюнул Дьюар давно сделанный вывод. — От Ордена ничего хорошего не жди.

— Я сам виноват, — с несчастным видом кивнул растерявший весь оптимизм Акила. — Мне казалось, здесь все должно быть иначе… Лучше. Правильней. Что в Ордене они все такие, как мастер Ривад. А на самом деле они готовы убить ребенка только потому, что спасать его слишком утомительно!

— Возможно, они даже не знают, как. Если верить Риваду, в эту тему мало кто углублялся… Хотя с той же вероятностью он просто все забыл, ведь у этого старика в голове такой же компот, что и в кружке.

— И все же — я рад, что мы его встретили. Мне показалось, он был искренен, когда хотел помочь… Кстати об этом.

Акила вдруг вспомнил, что так и не развернул сверток, что мастер дал им на прощание. Теперь же травник вытащил впопыхах спрятанный подарок. Покрутил в руках, не обнаружив никаких опознавательных символов, и перевел вопросительный взгляд на Дьюара. Чтобы хоть как-то согреться в холодном трюме, приходилось буквально прижиматься друг к другу. Дьюар сидел достаточно близко, чтобы тоже видеть сверток, но лишь неопределенно дернул плечом.

Под первым слоем заляпанной жиром ткани обнаружился второй, чуть тоньше, затем — третий, уже не простой холстины, а тонкого шелка, из которого шьют девичьи сорочки, и только внизу под всеми этими слоями, как в коконе… Не рискуя брать голыми руками, Акила покрутил находку, и впал в еще большее недоумение — по виду она напоминала древнюю иссушенную кость.

— Дьюар, кажется, это по твоей части… Ты знаешь, как оно должно спасти нас? Боги, да что это вообще?

— Хм, судя по всему — детородный орган малого вассагского дракона… Что ж, если нас будет преследовать стая голодных собак, это нас точно спасет!

***

Нордмара еще спала, когда корабль причалил в ее порту. Тем проще было проскользнуть незаметно, точно воры, скрываясь в ночных тенях, словно крысы, выбирая самые грязные, узкие и безлюдные улочки. Сонный трактирщик разворчался, выводя из стойла коней. Такая же сонная Аста, оставшись без внимания, пока маги навьючивали поклажу, прикорнула на скамье — ее пришлось будить и под сердитое фырканье усаживать в седло.

Еще ни один город они не покидали столь поспешно, словно чума наступала им на пятки. Ощущение опасности, рвущейся следом погони и самого настоящего страха въелось так глубоко, что сквозило в каждом слове, в каждом движении. Они загоняли лошадей, огибали стороной крупные города и никак не могли договориться, куда именно держать путь, потому что Орден имел глаза и уши повсюду, куда ни глянь.

— Может, нам все-таки удастся перейти горы немного южнее? — Акила расстелил перед собой потрепанную карту и вглядывался в нее, стараясь высчитать время пути. К его сожалению, рисунок был слишком неточен.

— Забудь об этом, — Дьюар отвечал не глядя, будто вообще дремал, привалившись к стене, и только пальцы, нервно теребящие костяной амулет, выдавали его. — Хардатрис и в летнее время непросто пересечь, а у нас на носу зима.

Оба молча уставились в огонь. Судьба сделала круг своим колесом, приведя их к очередной деревушке ровно в день похорон, как недавно — а казалось, полжизни назад — к точно такой же в день свадьбы.

Процессия, которая двигалась в сторону кладбища, состояла всего из четырех человек — трех, тащивших наскоро сколоченный гроб, и паренька с лопатой на плече. Путникам пришлось посторониться с дороги, чтобы пропустить их, и Акила невольно заметил:

— Странное дело, что даже плакальщиц нет.

— А некому по ентому сквернавцу плакать! — отозвался незнакомый скрипучий голос.

Оба мага в недоумении обернулись. На пенечке позади них сидела сгорбленная старуха и помахивала длинной хворостиной. Около нее паслась тощая коза, с аппетитом уплетая буйную кладбищенскую траву.

— Чем же вам покойник так не угодил? — осторожно заговорил с бабкой Акила. Та глянула кисло, как на дурачка, но отвечала без промедления:

— Колдун он — и при том зловредный. Даже внуков своих со свету сжил, так что все только рады от него избавиться.

Старуха в сердцах сплюнула под ноги идущим, те ответили ей ленивыми проклятиями и продолжили свой скорбный путь.

— А вы двое — откуда будете? — с подозрением сощурилась она. Смотрела бабка отчего-то именно на Дьюара, хоть тот и не проронил пока ни слова. Будто эльфов никогда не видела. Ему захотелось вновь натянуть капюшон.

— Едем домой, — Акила неопределенно махнул рукой вперед, уже привычно отвечая за обоих. — Может, вы подскажете, где найти ночлег? А то ребенок с нами…

— Ну так у меня и оставайтесь. Вон, тама мой дом, за пригорком.