На дне омута (СИ)

Они сбились со следа. Это стоило признать, но упрямство, а может быть и что-то большее, обоим не давало остановиться. Три пары глаз — живых и мертвых — всматривались в чахлый болотный лес, три взгляда настойчиво скользили меж оголенных ветвей и облетающих листьев на земле. Чем дальше они углублялись в поросль деревьев, тем тише и мрачнее становилось вокруг. Понемногу, робкими шагами начало закрадываться сомнение, могла ли Аста убежать так далеко, не обмануло ли в самом начале направление детских следов. Его еще не высказывали вслух, но оно уже накрывало дурным предчувствием даже Дьюара, смутно узнающего топкую тропу под ногами.

— Дэрейн называл это место сердцем болот… Скверное оно, духи здесь собираются по ночам, случайных путников заводят в трясины.

И в самом деле, солнце еще висело высоко в небе, но прикрывалось пеленой из тонких пепельных туч, и болотные огоньки уже собирались стайками. Тут и там в глубоких лужицах и под заросшими холмиками чувствовались мертвецы — где зверье, а где и люди, заблудшие, да так и не сумевшие выбраться. Серая пелена во взгляде шагавшего чуть поодаль умертвия мешалась со всполохами зеленоватых огней — тех самых неприкаянных душ, но все они томились здесь долгое время, порой настолько долгое, что почти срослись с болотом не только телами, но и душами.

Длинная лента мелькнула на кусту. О том, что она синяя, Дьюар лишь догадался: он заметил ее взглядом своей мертвой куклы, но и без того сразу сделалось понятно, что ни одна городская модница обронить ее не могла. Акила кинулся к находке первым, снял с ветки почти бережно — в глазах читалась неизбывная тревога.

— Мы на верном пути! Скорее же! — воскликнул он, вспугнув зазевавшуюся пичугу.

Редко нарушался покой этого места, а они и вовсе спешили, наугад ломились через кусты, едва успевая проверять дорогу перед собой длинными палками — здесь земля была ненадежной, способной в любой момент предать и обернуться илистой топью. За ними следили бесплотные духи и мелкие живые обитатели болота, замирали и замолкали, ожидая, пока грубо вломившиеся в их вотчину гости исчезнут восвояси или сгинут здесь же. Еще десяток шагов, ладони, разодранные о колючие ветки, — и впереди показался масляный блеск мутной воды, прореженной мелкими кочками.

Здесь хоженая дорога заканчивалась. Земля сделалась совсем уж влажной, сильнее запахло сыростью, следы на тропе теперь моментально наполнялись грязной жижей, и продолжать путь дальше становилось вовсе невозможным. Но впереди… там, где жидкий берег окончательно переходил в топь, бывшую некогда широкой рекой, на крошечном островке в окружении кочек сидела растрепанная девчонка и с увлечением собирала рассыпанные по этому островку ярко-красные ягоды.

— Аста! — Акила, казалось, был готов разрыдаться от счастья, когда увидел ее, и даже кинулся было вперед, но Дьюар едва успел схватить его за рукав.

— Стой ты, куда? Эти кочки уже твоей ноги, не пройдешь.

Они замерли, напряженно глядя вперед, вода облизывала их сапоги. Один неосторожный шаг, и кто-то из них мог бы узнать, насколько глубоко дно, невидимое из-за зеленоватой воды и мелкой ряби от ветра, так и закручивающейся небольшим ровным омутком. Подрагивающие от нетерпения пальцы удерживали друг друга от опрометчивого шага, от знакомства с холодной злой водой, урывая несколько мгновений на раздумья, на поиски обходного пути… Откуда-то сверху, с посеревшего неба звучно гаркнул ворон, и тогда этот шаг сделала Аста.

Девчонка то ли испугалась заполошной птицы, то ли просто услышала знакомый голос и потому вскочила. Нога ее подвернулась на скользком мху, размоченная земля под сапожком поползла вниз, и с шумным криком, безмолвно раскрыв рот и распахнув нереально огромные синие глаза, она повалилась в воду.

Теперь удержать Акилу можно было только силой, он так рванулся, что едва не оставил в ладонях спутника затрещавший рукав.

— Пусти! Утонет же!

Глухо и обреченно прозвучали шаги по замшелому берегу. Шурх-шурх-шурх. Пришлось собрать все внимание, переместив в тело умертвия. Мир снова потерял краски, погрузившись в Загранную серость; державшие Акилу руки опустились, потому что некромант больше не ощущал, что делает. На какое-то время он сам стал мертвецом, непоколебимо идущим к указанной цели. И насколько же податливым оказалось его тело после всей вложенной магии, насколько ловким — на первую кочку он встал точно, даже не пошатнув ее, неустойчивая опора с трудом, но сумела выдержать иссохшего мертвеца. Вторая попалась чуть менее удачной, надломилась… Третья все же выскользнула из-под ноги, но он уже почти добрался к барахтающейся девочке.