На дорогах Европы

«На небольшом изгибе дороги блеснуло каймой около гор и задрожало серебряным огнем Средиземное море…»

Так писал больше ста лет назад Александр Иванович Герцен.

Здесь, в этом маленьком пальмовом городке, он испытал тяжелое горе… У Иерских островов (вот вздымается их гряда на горизонте) затонул пароход, на котором ехали его мать и восьмилетний сын… Их гибели посвящены горькие страницы в «Былом и думах».

К Александру Ивановичу Герцену не раз обращались наши мысли в эти дни путешествия по французскому югу. И думы его, отраженные в книгах и письмах более чем столетней давности, помогали нам понять сегодняшнюю Францию.

…По всему побережью от Пера до Ниццы — сплошная полоса знаменитых курортов.

Нарядные ослепительные отели; зеленые, белые, красные, лиловые палатки бесчисленных кемпингов. Автомобили с прицепными фургонами — передвижными виллами. Гондолы и яхты, бороздящие море.

Сен-Тропез… Знаменитый Сен-Рафаэль… Пляж с раблезианской вывеской «Утка и капуцины»…

Фрежюс, памятный нам по недавнему страшному наводнению. (Следы разрушения заметны и по сей день.) В фонд помощи жителям Фрежюса были внесены тогда и наши советские рубли.

Живописные рыжие скалы с большими террасами возвышаются за самым Сен-Рафаэлем. И опять сохранившиеся следы войны: разбитый мост, повисший над гордой рекой, зловещий, полуразбитый немецкий дот на скале и приморский бульвар Освобождения. Пинии. Пальмы. Вековые эвкалипты и агавы. На некоторых стволах можно еще увидеть следы осколков. Белый домик в горах. Огромные буквы на стене: «Да здравствует мир!..» и… «Долой призыв восемнадцатилетних!». И грозное Non — против конституции де Голля, а неподалеку, прямо на скале, другое Non — с эмблемой фашистской «секретной военной организации», свастикой в круге — Non — парашютистов, ультра, направленное против переговоров с Алжиром.

События как бы перекликаются в этих местах.

Знаменитый залив Жуан Ле Пен, где Наполеон Бонапарт высадился с Эльбы. (В памяти возникают страницы «Страстной недели» Арагона.) Колонна с бюстом императора…

Совсем рядом у подножия приморских Альп — Мирамар, где жил Анри Барбюс, откуда переписывался он с Роменом Ролланом, где намечались планы созыва знаменитого Амстердамского конгресса мира 1932 года, где Барбюс писал по совету Жака Дюкло беспощадный памфлет «Я обвиняю» — против правительства Тардье, спровоцировавшего белоэмигрантом Горгуловым убийство французского президента Думера…

…И вот уже Канн — город международных фестивалей, Канн — город контрастов… Роскошные виллы. Мажестик. Д’Альбион. Карлтон. Яхты миллионеров. Сотни «прожигателей жизни» на пляжах. И дворец средь гигантских пальм, где проходят фестивали, где недавно сотни мастеров мирового искусства аплодировали глубоко человечной картине Григория Чухрая «Баллада о солдате» и жестокому обличительному фильму Федерико Феллини «Сладкая жизнь».

А в центре города стена, расписанная фресками Пикассо. Кстати, отсюда уходит в горы и дорога на Валоис, где расположены творческие мастерские знаменитого мастера.

И вот уже Антиб… Город оранжерей. Царство цветов. Здесь, на этом берегу, может быть именно под этой пальмой, любил сидеть мудрый Анатоль Франс. Сюда приезжал к нему Анри Барбюс, и они вели долгие беседы о жизни, о творчестве, о коммунизме…

…От Антиба до Ниццы сплошная вереница машин… Пробка. Движение со скоростью пешехода…

Ночная Ницца издалека встречает нас огнями…

Английская набережная, эспланада, описанная в сотнях романов… Дворцы, в которых живут американские миллионеры. Отель «Соединенные Штаты». Витрины. Кафе. Дама в роскошном лимузине, окруженная целым выводком разодетых (да, разодетых!) собак, покоящихся на мягких подушках. Огоньки яхт, мерцающие в далеком море…

А в десяти минутах ходьбы от Английской набережной, неподалеку от улицы, носящей имя автора «Misérables» («Отверженных»), — художник, малюющий на мостовой своеобразные аляповатые лубочные фрески из священного писания, чтобы заработать несколько франков… И бледные, изможденные девушки, часами стоящие у витрин и глядящие на вас голодными, умоляющими глазами…

Рабочий, видимо электромонтер, в синем комбинезоне. Загорелое усталое лицо. Из верхнего кармана выглядывает газета. Знакомый красочный заголовок «Юманите — Диманш». На плече стремянка. В руке, большой узловатой руке, моток проводов, связка ламп. Он спешит. Может быть, в роскошном отеле «Соединенные Штаты» испортилось электричество в танцевальном зале. А на улице Массена на стене дома, где запрещено развешивать афиши, огромная надпись углем:

A bas la guerre!

A bas les impôts!

Vive le peuple!

(Долой войну! Долой налоги! Да здравствует народ!)

Это совсем свежая надпись… Ее не мог видеть Александр Герцен, когда сто десять лет назад проходил по улице Массена, когда он писал из Ниццы А. А. Чуми-кову (9 августа 1851 года): «Насколько вся образованная часть Франции развращена, гнусна и не имеет никакого будущего, настолько велики пролетарии и даже крестьянин… Французский народ —… армия коммунизма…