На другой стороне

– Я бы не стала, – отозвалась Лида. – Наш капитан очень самодостаточная личность, и он сам решает, что и когда ему делать. И никакие законы физики не посмеют его остановить.

Команда задорно рассмеялась над словами своего лейтенанта и вернулась к работе. Смирнов оставался лежать неподвижно, сраженный спонтанно возросшей гравитацией. Спустя несколько минут, он гулко простонал и заёрзал на полу.

– Вот теперь можно попробовать помочь, – заметила Лида.

Тогда младший лейтенант Белооков вынул из ящика своего стола аптечку, аккуратно отстегнул ремень, включил магнитные ботинки и короткой перебежкой добрался до распластанного капитана. Кирилл протёр лицо капитана от пятен крови и налепил на ссадины гепариновые пластыри.

– Что произошло? – спросил капитан, оглядываясь кругом.

– Скачок энергии, – коротко ответил Белооков. – Ваши ботинки были выключены, капитан, поэтому вы упали.

Смирнов, ощущая себя униженным, шипящим голосом приказал младшему лейтенанту помочь подняться и добраться до своей каюты.

Долгие четыре десятка часов ожидания, когда двигатели прогреются и достигнут своей максимальной мощности, а массивный звездолёт наберёт свою максимальную рабочую скорость, наконец, окончились. Вымотанные долгим бодрствованием и уставшие от тяжелой и однообразной работы пилоты разбрелись по своим каютам отсыпаться, вверив контроль за скоростью и соблюдением траектории полёта программе автопилота.

Когда третьи сутки полёта были на исходе, капитан Смирнов вышел на мостик, приветствовал пилотов и попросил минуту внимания. Гепариновые пластыри сработали отлично, и теперь на лице капитана не осталось следов, напоминавших о его фееричном падении.

– Вы все славно потрудились, – начал Смирнов, – это были тяжелые пара дней, вы все устали. Вдобавок, все эти новые ощущения, к которым нам ещё предстоит привыкнуть. И вот что мне пришло в голову, – выдерживая паузу, капитан обвёл взглядом своих подчиненных. – Команде следует разделиться!

Экипаж в недоумении уставился на своего капитана.

– Мы и так работаем посменно, – заметил младший лейтенант Белооков. – То есть, фактически, мы разделены.

– Да, но я имел ввиду несколько другое.

Смирнов сложил руки за спиной в замок и стал прогуливаться взад-вперёд по площадке мостика, регулярно поглядывая на индикатор своих ботинок, чтобы убедиться, что магнит включён.

– Необходимо сократить количество бодрствующих сотрудников в каждой смене. У нас есть камеры торпора. Прямо сейчас наш главный врач, невролог, или как я его называю, «Доктор Сладких Снов», – капитан остановился и вдоволь посмеялся над собственной шуткой. – Так вот, наш главный врач готовит капсулы торпора для некоторых из пассажиров, чья работа начнётся не ранее чем через восемь месяцев. Я дал распоряжение ему, чтобы он оставил две-три камеры для членов экипажа. Сейчас предстоит решить, кто отправиться первым потоком в страну «Доктора Сладких Снов»?

Смирнов снова не удержался и хохотнул в ответ на собственную придумку. Тем временем его подопечные силились понять смысл идеи, посетившей голову их капитана.

– Ну, что скажете? Кто пойдет спать первым? – не унимался капитан.

– Разрешите обратиться, капитан, – начала Лида.

Смирнов стиснул зубы и натянуто улыбнулся.

– Конечно, лейтенант, – выдавил он из себя.

– В уставе нашей миссии нет ни слова о том, что экипаж команды пилотирования обязан или может прибегать к использованию камер анабиотического сна. Напротив, составители устава настоятельно запрещают нам это делать. И хотя работа механизмов корабля, а так же навигация, производится компьютером, всё же присутствие всех членов экипажа необходимо на мостике. Отправлять часть из нас в капсулы торпора не безопасно для миссии и для пассажиров.

Капитан Смирнов нахмурился и задумчиво почесал подбородок.

– Я знал, что встречу противостояние, – он неторопливо подошёл к Лиде и с насмешливым призрением поглядел девушке в глаза. – Однако, как вы, лейтенант, верно выразились, вся работа здесь производится компьютером – бездушной системой, которой не требуется ни сон, ни перерыв на обед и которая не может ошибиться. Отсюда следует, что на мостике слишком многолюдно. И к тому же, чтить и исполнять предписания устава это моя прямая обязанность, как капитана корабля. Я гарантирую, что всё, что там прописано, будет исполняться. Однако, повторюсь, являясь капитаном корабля и вашим, лейтенант Хорошева, прямым начальником, я вправе вносить правки, если посчитаю это необходимым.

– Да, если только правки имеют обоснование и не навредят экипажу, пассажирам и миссии в целом.

– Так и есть. Я всё обдумал и моё распоряжение никоим образом не создаст негативных последствий.

Лида оставила свои попытки возразить капитану, хотя и не была с ним согласна. Она с сожалением подумала о той украденной у неё возможности быть сейчас на месте самоуверенного вояки, не терпящего здоровой критики и учёных людей в принципе.

– Отлично, – обрадовался Смирнов, и снова принялся расхаживать взад-вперёд, оживлённо артикулируя. – Раз возражений больше нет, считаю необходимым преступить к формированию графика.