На другой стороне. Безымянная Луна. Часть вторая

– И если я доберусь до столовой, я разлягусь на матраце, как король и, наконец, сладко засну. Кстати, у меня есть хорошие новости.

– Ты узнал, куда пропал Менингэм?

– Вот тут как раз возникли трудности, – Арджун навалился на свой матрац и с удовольствием растянулся. – Но, впрочем, он и сам может позаботиться о себе. Я узнал, кое-что другое. Наши барьеры устояли после урагана прошлой ночи. Я загрузил данные с метеорологических датчиков и, просмотрев их вскользь, обнаружил, что скорость несущегося к нам ветра заметно уменьшалась после прохождения трех рядов барьеров.

– Приятно знать, – улыбнулась Антарес, – что наши страдания были не зря.

– Надо рассказать Финнигану, – вмешался Беринхарт. – Может, это приободрит его.

Друзья, с шумом, проклятиями и громкими стенаниями, добрались до столовой. Беринхарт, пока силы не покинули его, принялся готовить сытный ужин. Поясница, колени и пятки болели так, будто на плечи австрийца водрузили двухсот килограммовый спортивный снаряд. Беринхарт стоически переносил тяжесть своего тела, надеясь, что хребет не переломиться пополам. Он приготовил макароны с сыром и тушёные тефтели, сложил еду в контейнеры, захватил приборы и присоединился к друзьям.

К этому времени Антарес распорядилась отдать матрац, который Арджун нёс для себя, Джареду. Вместе с Максом, они помогли Финнигану надеть термокостюм и уложили его с максимальным комфортом. Арджун, недовольный щедростью Антарес, принципиально уселся рядом с Джаредом на уголочек своего матраца.

– Если захочу, буду даже спать в обнимку с Джаредом! – воскликнул индус. – Это мой матрац!

Но когда Беринхарт, изнывая от усталости, принёс аппетитный ужин, Антарес согнала Арджуна с матраца и усадила австрийца рядом с Финниганом. Попробовав сочные тефтели, Арджун отказался от претензий и пообещал принести матрацы и даже подушки для всех.

Время шло. Безымянная луна едва заметно совершала очередной оборот. Затянувшемуся дню, казалось, не будет конца. Яркий свет Денеба освещал пустыню, надвигавшийся с запада ураган вздымал клочья песка, вязкий воздух ядовитой атмосферы заряжался электричеством, и время от времени взрывался мощными разрядами.

Экипаж «Линганы» спал крепким сном, когда буря за бортом смолкла. Диск голубого гиганта зашёл за горизонт, и над безымянной луной установилась ночь, которой не было предела.

Компьютер Арджуна сохранял на звездолёте протокол земных суток, и каждые двенадцать часом менял освещение, имитируя смену дня и ночи. Проснувшись одним таким искусственным утром, друзья обнаружили, что совершенно не могут шевелиться. Тяжесть тел придавила их к полу на долгие и мучительные часы. Мышцы и кости изнывали от боли. От долгого лежания в одном положении появлялись болезненные синяки и ушибы, а чтобы перевернуться на другой бок требовалось приложить не человеческие усилия. На спине и животе лежать строго запрещалось. В первый же день у Макса чуть не случилась остановка сердца. Арджун настаивал, что из-за возросшего притяжение в положении лёжа на спине на сердце возрастает нагрузка, с которой оно может не справиться. Беринхарт предположил, что это совпадение. Но проверять теорию не стали. С тех пор друзья спали по сменно, оставляя двоих дежурить и следить за тем, чтобы никто из спящих не перевернулся ненароком на спину и не задохнулся во сне.

Приём пищи был чрезвычайно усложнен отсутствием возможности приподнять голову. Спасали одноразовые упаковки с протеин содержащими коктейлями. К концу четвертых искусственно воссозданных суток у экипажа начали болеть животы. Посовещавшись, они решили, что дело в коктейлях. Но Беринхарт снова предположил, что это совпадение, и что боли связаны с внешними воздействиями на органы пищеварения. На этот раз друзья разделились во мнениях. И трое приняли сторону австрийца, признав, что следует увеличить потребление воды, от которой многие отказывались из-за трудностей с выводом естественных жидкостей. Аржун и Антарес решили отстоять свою правоту и перешли на сухой паек, заменив коктейль злаковыми батончиками. Спустя ещё сутки истощённые длительной агонией, они впали в болевой шок. Беринхарт накачал их сильным обезболивающим и поставил капельницу с физиологическим раствором, после чего состояние стабилизировалось.