«На этой страшной высоте...». Собрание стихотворений

Слабеют руки, отмирая…
Бездельники, зачем нам две руки —
Мы даже не плетем венки, —
Крылом стучимся в двери рая.
Вот эти пальцы: два и много, три,
Приставить к перьям или просто этим
Пером блестящим из крыла, смотри,
Мазок оставить на портрете.
И, может быть, поверят больше нам,
Прося автограф, только чуя славу —
Поверят счастью, и мечтам, и снам,
И клетки отведут по праву.
Из-под мостов слетимся, отчеркнув
Главу: опушенные руки.
И запоем, а может быть, и клюв…
И не слова, а только звуки…

1935

СЧАСТЬЕ

По весне, хитрей, чем Калиостро,
Трижды в день у городских застав,
Счастье паспорт проверят просто.
Пряча грим в серебряный рукав.
И въезжает все еще в карете,
И в предместье станет у крыльца.
Узнавая занавески эти
И на ставнях круглые сердца.
Там, где пахнет плесенью и воском,
В маленькой гостиной, у зеркал,
Ты меняешь второпях прическу,
Подглядев учтивейший оскал.
Март стекает с заблестевшей крыши,
Веерами распушив кусты,
Зазывают на углах афиши
Суеверных ласточек, как ты.
«Боже мой, ты ангел или дьявол?»
Но, уже не помня ничего,
Ты впиваешь страх и славу —
Ты — подруга верная его.
Привыкаешь, вышла на подмогу:
Белый плащик, синее трико.
Ты — бледна, но где твоя тревога —
Слабым пальцам обмануть легко.
Понимая взгляд его и слово,
Ловко пряча за спиной беду,
Ты тасуешь песни перед новой,
Побледневшей, во втором ряду.

1935

«Переводится молодость: счастье, взболтни…»

Переводится молодость: счастье, взболтни,
И в последний разок, обжигая,
Льются в кровь сумасшедшие звонкие дни.
В сердце шепотом: дорогая…
Брось бутылочку и рецепт —
Кризис в прошлом: ты смотришь и дышишь,
Твой нежданный, твой поздний, твой алый рассвет.

Все равно ведь уже не пропишешь

Десть бумаги (не узенький ярлычок,
Где на штемпеле ангел кудрявый)!
Вынь перо, карандаш или даже смычок
И венчай свою молодость славой.
И на нотной бумаге напишешь сонет,
Констатируя смело коллегам:
Наступивший покой, остывающий бред,
Тротуары, покрытые снегом…

1935

«Твои слова? Томление мое?..»