«На этой страшной высоте...». Собрание стихотворений

Во время оно в Берне жил
Красавец юный — Богумил.
Он был с балкон, он был высок.
Смотрел с тоскою на восток.
Но у собора как-то раз
Он встретил взгляд таких же глаз,
Как те, что там оставил он,
Для чуждых гор, что как заслон.
— А я Людмила. Добры дан.
Ты мне сегодня Богом дан. —
Вот вся баллада, весь рассказ.
Две пары рук. Две пары глаз.

18.8.1942

АКРОСТИХ

Но сероглазый сон стоит в алькове.
И мне мерещится, что Аладдин
Кровавой лампой освещает внове
Огромные сокровища один.
Ликуют лаллы, и горят гранаты,
Ах, кто оденет этот изумруд?
И кто с тобой в подземные палаты
Идет, таясь, среди червонных груд?
Аркадами подземными подходит,
Ласкает драгоценности и ждет?
Люби меня, подарок мне подходит,
А то кольцо тебе не подойдет?

18.8.1942

«Выкрал — не выкрал, волей — неволей…»

«Сам Кудеяр из-под Киева

Выкрал девицу-красу».

Песня

Выкрал — не выкрал, волей — неволей
Только с тех пор в пещерах жила
И над своею, над бабьею долей
Горькие слезы ночами лила.
Днем забывала (ночью — набеги).
Сына растила, княжна — не княжна.
Эх, Соловки, мои белые снеги,
Всех убаюкает их тишина.
Стал он мечтать (это признак болезни),
Стал на иконы молиться порой.
Камни с икон-то давно пооблезли —
Руки по локоть в зерна зарой… —
Ах, как прохладны бурмицкие зерна,
А изумруды-рубины теплы.
Персией в грудь бирюзою узорной
Плещется, а янтарь что смолы.
Все он молился за убиенных,
За ослепленных, за брошенных жен.
С голоду-холоду умерших пленных,
Тех, что поперли ему на рожон.
Даже не знал, что белобандиты,
Урки, попы или профессора
Снегом таким же будут покрыты,
Будут трудиться — молиться с утра.
Бросил жену. Не впервой. — Напоследок
Сына, как старец, перекрестил.
Песня поется про чаек-наседок,
Про Таганрог, где он жил и простил.

24.8.1942

СЕНТЯБРЬ

Это шорох моих стихов,
И дыханье моих духов,
Вороха листвы у оконницы.
Ты не спишь, но уже задремал,
Ты меня проморгал, прозевал
И уже не боишься бессонницы.
Я пою тебе в сером дожде,
И в фонтане, и в кране, везде —
Нет на свете такой поклонницы.
Спи, мой милый, ты так устал,
Даже книжку перелистал,
На страницах ища приписочки,
Дочитал, досмекнул до конца,
И слетели на пол два гонца —
Светло-серые эти записочки.
Кто сидел за моим столом?
Кто моим оттолкнулся крылом?
Кто касался узорной мисочки?
Это я у тебя была?
Посидела опять у стола,
Эту сказку тебе навеяла.
И вошла моя сказка в сон,
И качнулся сон в унисон.
Я ушла, свои звезды посеяла…

25.8.1942

«Это вам не Минин и Пожарский…»