«На этой страшной высоте...». Собрание стихотворений

Братец Дремушка, сестрица Аленушка
Сели в лесу около пенышка.

Стоит копытце — полно водицы.

— Аленушка, я хочу напиться.

Не пей, ты станешь белым оленем,

Меня забудешь утром осенним…

Алеет брусника, густа черника.

Судьба таинственна и двулика.

— Не пей. Подожди. Есть дворец за лесом

И водометы под навесом.

Там слуги в жупанах, как павлины,

И кубки из золоченой глины.

Крученый панич по стенам взбегает,

И каждый меня с тобою узнает.

Не пей, мой любимый, мой мухоморчик…

Но мимо да мимо ее приговорчик.

И белый олень, сухостой ломая,

Бежит, не видя, не понимая.
……………………………………

Асфальт от жары растопился липко.

Поет в ресторане нежная скрипка.

— О, где ты, о, где ты, мой братец древний?

Я все исходила земли, деревни.

И мой каблучок на асфальте черном

Оставил следы — не задернешь дерном.

Глаза у меня, как тогда, оленьи,

Да ты-то полон скуки и лени.

Меня не помнишь, меня не ищешь.

Зачем тогда ты по свету рыщешь?

Живешь ведь где-то, глядишь куда-то,

И мне дороже Дремушки-брата.

Я жду тебя, как дочь дровосека,

В хаосе самого злого века.

1966

ОДЕССКИЕ ВЗРЫВЫ (1918 года)

По небу ползла черепаха,
А может быть, странная туча.
Тогда мы смотрели без страха,
Хоть туча была неминуча.
Взрывались лиловые газы,
Смертельные, над облаками,
Дымком, приносящим заразы,
Искали газоны и скамьи.
Мы были детьми и смотрели,
И слушали: окна звенели,
Стекло разрезалось на трели,
Сияющие на панели.
Тогда в Александровском парке
Нас няни готовили к смерти.
Тот ветер, несильный и жаркий,
Несли черепахи и черти.
Мы выжили… Рассосалось
Над нами страшилище чада.
Мы выжили (жалость — не жалость?),
Но плачут помещичьи чада.
На рейде стоят пароходы,
Вверху Недреманное Око
Сквозь все облака и отходы
Взирает над садом и доком…
И позже, на ледоколе,
Уже покидая Одессу,
Мы помнили даже о школе
Сквозь розовую завесу…

15.12.1977

«Из детской молитвы вылетел ангел…»

Из детской молитвы вылетел ангел.
Он бабочкой бился о зеркала…
Луна подымала оранжевый факел,
А звезды спускались на купола…
Не те, что рубинами Кремль окружают,
Те звезды мертвы (хотя — хороши)…
А те, что дорогу вверху продолжают
Для космонавтов и — для души.
Молитва сверкала, и синие окна
Ее отражали, как факел в ночи.
Молитвы свивались в такие волокна,
Что были остры, как мечи и лучи.
…………………………………………

А детская комната пела, и снилось

Ей царство Пиноккио или — солдат.
Щелкунчик сдавался кому-то на милость,
Он — полон заплат, полосат и носат.
От одеяла взлетела молитва,
Со сложенных рук, с преклоненных колен.
На пестром ковре разгорается битва:
Убитые есть и — попавшие в плен.

2.11.1979

«Провинция (какая? Все равно)…»