На факультет к оборотням

Я сглатываю, не в силах слушать ее речь о живых малышах, о которых говорят, словно о каком-то товаре. Женщина разворачивается, застывая посреди небольшой гостиной с ящиками игрушек, и удивленно изгибает бровь.

– Втроем пришли. Странно. И уж больно молоды вы для усыновления…

– Так, хватит. Миссис…

Димитр выходит вперед, и его умение вести переговоры дает свои плоды. Видя перед собой явно имеющего лидерские качества парня, женщина протягивает руку, и представляется.

– Миссис Бермот, заведующая приютом. А вы…

Мы все втроем замираем, не веря в свою удачу. Я еще раз бросаю взгляд в документы – все верно, миссис Бермот, как раз та, что принимала меня в младенчестве здесь… Димитр тут же жмет ей руку, и представляется сам.

– На самом деле, мы и вправду пришли не потому, что стали готовы взять ребенка. У нас личный вопрос. Мы можем поговорить в вашем кабинете?

Миссис Бермот поджимает губы, раздумывая над ответом, а затем бросает взгляд на часы.

– Ну хорошо. У меня есть двадцать минут, надеюсь, вам хватит этого времени.

Мы проходим в небольшой, но светлый кабинет с уютной темно-синей мебелью, и рассаживаемся в кресло. Женщина садится за рабочий стол – и складывает локти перед собой, выжидающе глядя на нас.

– Вот, – я кладу перед ней свои документы, и указательным пальцем обвожу свое имя, – меня зовут Сантарра Майр. Когда-то, судя по этим данным, именно вы нашли меня на крыльце этого приюта. Скажите, вы помните что-нибудь о том вечера?

Миссис Бермот быстро пробегает глазами текст, и снова смотрит на нас. Я не знаю, почему, но на секунду мне кажется, что лицо женщины стало чуть бледнее.

– Милочка, вам известно, сколько ежегодно сюда попадает детей? – она чуть отодвигает папку, и сцепляет в замок сухие длинные пальцы, – и – так уж сложилось – что немалая доля их приходится на мой счет. Это сейчас я заведую приютом – а раньше была простой воспитательницей, что оставалась на ночные дежурства. Ночь – любимое время для брошенных на крыльце детей, между прочим.

– Я понимаю. На самом деле, мы особо и не надеялись… Но, поймите, нам очень важно это знать. Может, вы хоть что-нибудь запомнили?

– Сожалею, но не более того, что уже сказала. А теперь, прошу прощения, мне нужно работать…

Я со вздохом разворачиваюсь, собираясь уже уходить, но замечаю, как братья вдруг переглядываются и кивают друг другу. А затем все закручиваются так быстро, что я едва успеваю опомниться.

Димитр одним прыжком оказывается у двери, запирая ее на ключ. Миссис Бермот поднимает голову – и не успевает издать ни звука, так как за спиной ее оказывается младший Съер, и – Пресвятая Прародительница! – зажимает ей рот ладонью.

– А теперь давайте по серьезному – произносит он ей четко в ухо, и она выкатывает глаза от испуга, – не знаю, зачем эта ложь, но вы явно все вспомнили, читая документы. А еще, судя по всему, чего-то сильно испугались – так, что даже не поинтересовались, что конкретно хочет узнать Санти. А значит…

Он разворачивает ее к себе, и осторожно убирает ладонь. Губы женщины трясутся, выдавая нервозность и страх, но не издают ни звука – из чего Съер кивает будто сам себе, и уступает место брату.

– …А значит, вы прекрасно знаете, что она хочет спросить, – заканчивает он гораздо мягче брата, и уже сам склоняется над заведующей, – так что же было в ту ночь, а, миссис Бермот? Вы расскажите – иначе мы обратимся в суд, и опросим всех коллег здесь…

– Я ничего не делала! – визгливо перебивает женщина, и тут же закрывает рот ладонями.

– Не делали что?

– Уходите! Я ничего не знаю!

Виктор снова отодвигает брата – и, кажется, это то, что заведующей хотелось меньше всего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍– Говори правду, старая карга! – рявкает он, и отдирает руки от ее рта, сжимая в своих ладонях ее кисти, – а иначе я сам, лично буду выбивать из тебя правду…

– Виктор! – охаю я, но Митр кидает на меня красноречивый взгляд – мол, не мешай, мы знаем, что делать.

– Простите, – рыдает женщина, сломленная от напора двух оборотней, – я не хотела, один единственный раз отошла от инструкций, я не виновата…

– Рассказывайте, – кивает Димитр, и усаживается на край стола, внимательно глядя на бледную, трясущуюся женщину, – и имейте в виду, мы поймем, если вы солжете.

Она кивает, и смотрит теперь уже на меня, вытирая слезы.

– Я ничего плохого не сделала, – повторяет она, и я киваю, ожидая продолжения, – у нас действительно всегда куча подкидышей… Но ту ночь я запомнила надолго. Тебя принесла женщина – сказала, что нашла тебя в лесу, и доставила к приюту. Приятная и милая – она указала на одеяло, в которое ты была замотана, и сказала, что это точно ведьмовское. Я еще посмеялась, мол, можно поспорить, что при проверке окажется, что ты тоже ведьма. А женщина возьми и кивни – мол, и точно, чего тут думать.