На фига попу гармонь...

Предъявив кондуктору билеты, Иван Крутой велел в купе никого не подсаживать и всю ночь, до Тарасова, их не беспокоить. Железнов в это время, шуганув Буратино на верхнюю полку, раскладывал на инструкции по эксплуатации электронного агента выпивон и закусь.

– Глянем, что в этом чемоданчике, – напевал он, – о-о-о, курочка, пивко – прелестно… прелестно… – открывал следующий чемодан.

Буратино на всякий случай в разговор не встревал.

* * *

Не успел поезд тронуться, как бравые фээсбэшники решили смочить горло чем бог послал… и смачивали его очень обильно. Как и положено, через пару-тройку часов разругались. Потом помирились, хлопая друг друга по плечам и целуясь. Потом заметили Буратино.

– Иди с нами выпей, – предложил хлебосольный Крутой.

– Простите, пожалуйста, – как можно вежливее ответил Буратино, – но я, видите ли, совершенно не пью…

– «Му-му» не надо смешить, – привел свои аргументы капитан.

– Извините! Но никакую «Му-му» я не знаю, – резонно заметил он Крутому.

– Гр-р-р! – зарычал капитан. – Пиноккио совсем обнаглел… Пить с нами не хочет… «Му-му» смешить тоже не хочет… Ща-а я его-о… сделаю…

«Ну-у, до Буратинов допился…» – подумал Железнов.

– Извращенец! – тоненько заверещал Буратино, – с ужасом наблюдая, как к нему тянется грязная волосатая рука.

– Не тронь братана-а! – взревел Железнов, пытаясь вырвать из похотливых лап чудо науки.

– Ты-ы против командира прешь, гад?! – вызверился капитан и деревянным буратиньим затылком шваркнул по железному лбу старшего лейтенанта.

В деревянной голове что-то щелкнуло, заскрежетало, компьютерная система задымилась, руки-ноги задергались, и вдруг вежливый до приторности Буратино заорал трубным басом:

– Ну ты, падла, блин, ментовская… козел мусорный, забыл, как в глазах бычки шипят? – и деревянные пальцы стали выкручивать капитанский нос.

– Да я же пошутил… А-а-а! – вопил Крутой. – Оторви его от меня-а, – просил Железнова.

Но, когда старлей попытался это сделать, компьютерный изверг врезал ему в глаз деревянной ногой, затем спрыгнул на пол и острым носом вознамерился проткнуть тому самое ценное в организме, ужасно при этом матерясь.

Затем, немного успокоившись, стал плеваться и просить выпить. Накатив стакашку, упал на полку и захрапел.

Враз протрезвевшие фээсбэшники уселись напротив и умиленно разглядывали ставшего своим деревянного чекиста.

– Вот это другое дело! – потирая нос, похвалил Буратино Иван Крутой.

– Сможет за себя постоять! – подвел итог Железнов.

Пропьянствовав всю ночь, они даже не заметили, что в двух соседних купе шесть молодых, крепких латиносов нюхали кокаин, затем пили текилу, разложив закусь на газете “ Московская утка», заигрывали с проводником, потом поругались, чуть не перестреляли друг друга, достав из чемоданов автоматы «Алкон», а угомонились лишь к самому утру.

Перед рассветом уснувшие фээсбэшники были разбужены похмельным электронным чудом, которое вновь материлось, просило выпить, плевалось и норовило ткнуть носом в пах. Кое-как утихомирив коллегу, стали собирать и укладывать вещи, с опаской наблюдая за деревянным бандюгой – как бы чего не проколол.

– Нехорошо так себя вести и некультурно… Ведь ты же наш друг, – урезонивали вышедшее из строя чудо техники.

– Да таких друзей… за фиг и в музей, – услышали ответ. – Гусь свинье не товарищ, – подытожило чудовище, больно пнув по щиколотке капитана.

– Хау ду ю ду? – обратился к деревянному монстру Железнов, наморщив лоб и собрав в уме все знания английского.

– Ща-а самому как задую-у! – пригрозил деревянный изверг.

– Все языки забыл начисто! – вздохнул старший лейтенант. – Как бы звездочек не лишиться, – вспомнил про генерала.

До самой станции фээсбэшники уговаривали Буратино залезть в освободившийся чемодан и вести себя тихо.

– Ведь ты же разведчик, – внушал ему капитан.

Неожиданно деревянный монстр согласился с ним и спокойно залез в баул. Ну и конечно, когда до встречающих их товарищей в черных костюмах, темных очках и шляпах осталось полсотни шагов, из баула высунулась деревянная ручонка и игриво шлепнула по пухлой попке шикарную блондинку, которую оба друга мысленно практически раздели…

Блондинка, повернув рассерженное лицо к старшему лейтенанту и увидев его горящие похотью моргалки, с маху врезала по физиономии, попутно обругав и капитана. Авторитет их в глазах местных товарищей упал безвозвратно. «Во-о, сволочь деревянная», – одновременно подумали они, но вслух высказываться не решились, во избежание новых инцидентов.

«Теперь затаился, как орех в скорлупе… что нам еще от него ожидать?» – вздыхали московские оперы.

Следом за чекистами, гомоня и хохоча, тащилась компания латиносов.

– Граждане! Ваши документы, – строжая глазами, встал перед ними сержант милиции.

– Пристрелить, что ли, мучачеса? – по-испански посовещались они, но, подумав, решили кончить дело миром.

– Мы колумбийские студенты… Из университета дружбы народов, им. Патриса Лумумбы, – ответили сержанту. – Очень хотим дружиться… Особенно дачами и огородами.