Наконец-то летнюю кампанию Первой мировой войны на Западе можно без экивоков сравнивать с летней кампанией Второй мировой войны. В 1944 году союзники начали воевать с полной отдачей сил на основном европейском театре военных действий. Ожесточенные сражения в Мессине, под Ипром, Верденом, Изонцо вполне сопоставимы с сражениями союзных войск в Европе 1944 года. Итак, 4 июня 1944 года союзные войска вступили в столицу Италии – Рим. С 6 июня по 24 июля проходила главная операция кампании «Оверлорд» – высадка союзных войск в Нормандии. Через неделю немцы впервые обстреляли Лондон самолетами-снарядами Фау-1. 13 августа войска союзников вошли во Флоренцию. Через два дня, 15 августа, высадились в Южной Франции. 19 августа восстал Париж, и 25 августа французские патриоты его освободили, в город вошла французская армия. Остановимся пока на этом.
Прежде чем начать разговор о боевых операциях «Армии Свободной России» летом 1917 года, необходимо хотя бы кратко сказать, во что превратилась к этому времени некогда лучшая, на мой взгляд, армия Первой мировой войны. Временное правительство первого состава пало из-за «недостаточной революционности». В начале мая портфель военного и морского министра получил эсер Александр Керенский. Скоро он вообще возглавит кабинет. На мой взгляд, это одна из самых зловещих фигур не только 1917 года, но и всей истории России. Фигура недооцененная. Хотя многим он до сих пор представляется либо ярким романтиком революции, которого боготворил русский народ, точнее городской обыватель, либо зарвавшимся, одуревшим от невиданной популярности пустобрехом. И то и другое верно. Нам легко заметить его схожесть с Горбачевым и Ельциным, особенно первым. Но Горбачева с Ельциным история уже уверенно записала в разрушители Советского Союза, а значит, и могучей тысячелетней России. А вот Керенский, проживший необыкновенно долгую жизнь, так и не воспринимается всерьез. А ведь эта была ключевая фигура в свете борьбы за власть, исходя из его выкрутасов с Корниловым, Савинковым, Лениным, Советами и Ставкой.
Этот адвокат-демократ, возникший из ничего после дела о Ленском расстреле, несомненно обладал ораторским талантом, известным шармом, умением «предложить себя». Даже такой опытный и редко ошибающийся дипломат Палеолог очаровался им: «Молодой депутат Керенский, создавший себе как адвокат репутацию на политических процессах, оказывается наиболее деятельным и решительным из организаторов нового режима. Его влияние на Советы велико. Это человек, которого мы должны попытаться привлечь на свою сторону. Он один способен втолковать Совету необходимость продолжения войны и сохранения союза». А между тем, кроме трескучих фраз, самолюбования и пафоса за душой у «русского Дантона» ничего не было. Как и всегда бывает в смутное время, обыватель чумел именно от таких напористых краснобаев, носил их на руках и только что не молился. Особенно женский пол. Мы наглядно наблюдали такую картину с Ельциным. А Керенский 1917 года был на порядок по всем статьям выше коммунистического перевертыша. Горбачев же по сравнению с ним вообще пигмей. Тем опасней он оказался, особенно для воюющей армии. Все, что делал Керенский в армии и с армией в 1917 году, уничтожало ее на корню. Его предшественник Гучков все-таки понимал, на чем стоит и может стоять армия, военная организация. «Растерявшегося дилетанта сменил самоуверенный профан, – пишет А. Керсновский. – По своему происхождению, воспитанию и взглядам Керенский был бесконечно далек от армии и не имел – да и не мог иметь – никакого понятия о военном деле. Безмерно себялюбивый, самоуверенный и самовлюбленный, он считал себя героем русской революции, не имея к тому решительно никаких данных. Это был человек фразы – но не слова, человек позы – но не дела». Но, как всякий сугубо штатский человек, Керенский любил военную атрибутику, доклады, рапорты, парады, форму, боевые лозунги и прочую внешнюю армейскую мишуру. Солдатам часто нравятся такие говоруны и позеры. Так и кажется – орел!