На фронтах Первой мировой

Любопытен и такой момент. Противник в лице германцев и австрийцев просто упивался начавшимся развалом русской армии. Германское верховное командование вообще считало «расстройство» русской армии за свою заслугу. Доля правды в этом была. Достаточно сказать, что 17 июля командир 1-го германского резервного корпуса генерал фон Морген отметил в своем дневнике циркулярное распоряжение германской Главной квартиры сообщать в русские окопы лозунг «Мир без аннексий и контрибуций». Знали бы тогда в Берлине, чем могут закончиться заигрывания с русской революцией, которая всего-то через полтора года ударит бумерангом по незыблемому германскому порядку. Германцы посеяли ветер, а пожнут бурю. Людендорф откровенничал: «Сколько раз я мечтал о том, что русская революция облегчит наше военное положение, но эти чаяния всегда оказывались воздушными замками; теперь революция наступила, и наступила внезапно. Огромная тяжесть свалилась у меня с плеч. Тогда я еще не считал возможным, что она в дальнейшем подорвет наши силы». Летом 17-го года Германии нужна была именно разложившаяся русская армия, и они ее получили.

Как бы то ни было, но новое Временное правительство развило бешеную, лихорадочную подготовку к активным действиям на фронте. Надо выполнять обязательства перед Антантой, да и самим победоносная операция на фронте нужна была, как воздух. А. Зайончковский писал: «Для того, чтобы оздоровить солдатскую массу, по мысли Керенского и кампании, необходимо было влить в нее новые, свежие силы. Было сформировано учреждение с громким названием: Всероссийский центральный комитет по организации Добровольческой революционной армии. А это учреждение выделило из себя исполнительный комитет по формированию революционных батальонов из волонтеров тыла. Чтобы показать, что данное учреждение “начало жить”, оно выпустило воззвание, наполненное трескучими фразами, рассчитанными на одурачивание рабоче-крестьянских масс, о спасении отечества и с призывом к выступлению и т. п.». Кстати, именно тогда всерьез заговорили об ударных батальонах смерти, в том числе женских. Надо сказать, что все это будет быстро опошлено, а при советской власти превратится вообще в анекдот. Хотя сама идея, да и ее практическое воплощение в жизнь вызывают уважение. Именно ударные части добровольцев будут ударно воевать до самого выхода России из войны. А об истинном лице женских батальонов рекомендую узнать из книги командира этого батальона поручика Марии Леонтьевны Бочкаревой «Яшка». Судьба этой женщины, как и судьба ее однополчанок, удивительны.

Керенский с комиссарами Временного правительства, среди которых, конечно, выделялся близкий ему бывший террорист и писатель Борис Савинков, объезжал фронты, готовя их к наступлению. Об этих вояжах сказано и написано много верного и неверного, трагического и смешного. Поначалу Керенский имел бешеный успех в войсках. Солдаты любят страстных, зажигательных ораторов. Но скоро надоел и он, оставаясь в полной уверенности своей гениальности. Я позволю себе лишь процитировать А. Керсновского: «На фронт юго-западных армий приехал Керенский – и наступление, отложенное уже с 10 на 12 июня, пришлось отложить еще на четыре дня, чтобы дать речистому военному министру по возможности исчерпать свое красноречие, объезжая назначенные к атаке корпуса. Керенский, получивший в эти дни полушутливое, полупрезрительное прозвище “главноуговаривающего” был совершенно искренне уверен в своем “магическом влиянии” на войска. Разубеждать его не приходилось – об этом в самом непродолжительном времени постаралась сама жизнь… Боявшийся сесть на коня Керенский объезжал войска на автомобиле. Многие начальники развалившихся частей приглашали “главноуговаривающего” нарочно – для того чтобы затем иметь возможность умыть руки (“сам Керенский не смог уговорить”). Керенский принимал такие приглашения за чистую монету, убеждался в своей “неописуемой популярности” и начинал любить себя еще больше. Полное незнакомство революционного военного министра с военной жизнью приводило иногда к забавным случаям. Когда Керенский в Тарнополе смотрел Забайкальскую казачью дивизию, то для встречи его был по уставу выставлен почетный караул, взявший при его приближении шашки наголо. Увидев сверкнувшее грозное оружие, Керенский вообразил, что наступил его последний час – и с громким жалобным писком побежал от караула и растерявшихся штабных назад – к автомобилю».