На горбатом мосту

По всей квартире, по
стенам и по потолкам
бродит ночами
моя старая
голая
пишущая машинка,
выстукивая каждый раз
обрывки фраз:
неодолимость одиночества…
тоска неугасимая…
ирония летящих мимо
мгновений бытия…
Всё – лишь слова.
Слова.
Но только лишь такими
словами
и пишутся те долгие, печальные
истории – о жизни
единственной, последней
и
о многократной смерти.

II. Через долину

Через долину
и холм,
по золотистым хлебам,
которые некогда жали
жнецы утомлённые,
моя старая
голая
пишущая машинка
каждый день проезжает
на чёрном тракторе,
взмахивая косой.
И пейзаж
с каждым взмахом
безлюдней.

III. Где-то в глубинах

Где-то в глубинах
леса, что трудится днём
и ночью,
с утра и до вечера,
с вечера и до утра,
сквозь шум и треск
аппаратуры растений
иногда продирается
нечто,
словно дробь дятла,
нечто,
словно стук топора,
будто бы кто пробирается
к лесу живому.
А это лишь моя старая
голая
пишущая машинка
отвечает так звучно
потерям
деревьев и короедов,
лесовиков и птиц.

IV. Неужели никогда уж не будет…

Неужели никогда уж не будет
девятнадцати лет
той прелестной девице?
Спит как мёртвая.
На её белой шейке
синими зубками шрифта
надпись виднеется
типа:
мене, текел, фарес.
А моя старая
голая
пишущая машинка
караулит в углу,
красная вся
и сытая.

V. Бредёт усталая крестьянка

Бредёт усталая крестьянка
пашней,
на велосипеде катит
путеец сонный,
вот аист и коровы
пасутся в горьких росах.
А то чёрное,
тарахтящее,
с торчащими ушами,
по краю ползущее
меж синевою и лугом?
А это всё моя старая
голая
пишущая машинка.
Ловит
пейзажи
для описанья рассвета.

VI. Нигде, то есть…

Нигде, то есть
в поезде
дрожащем, стучащем,
как сердце,
сквозь мрачный пейзаж
детства, юности, зрелости
отъезжаю
с каждым разом быстрее и дальше
от себя.
И моя старая
голая
пишущая машинка
с удовольствием вторит,
вторит прощальным словам,
словно бы мы встречались
лишь
в расставаниях наших.

VII. Темно. И дождь

Темно. И дождь
не крапает. И ничего
не видно,
не слышно,
но всё же какая-то стычка
явно идёт
в чёрных зарослях.
То моя старая
голая
пишущая машинка,
валяясь в чернильных кустах,
принимает участие
в ночной перестрелке.

VIII. Приближается осень

Приближается осень
вечерняя,
полуночная зима.
Заснуть не могу
от частого топота.
То моя старая
голая
пишущая машинка,
надувшись, как ёж,
несёт на колючках
в квартиру
яблоки
с деревьев познания
зла
и добра.

IX. Мы приехали к морю

Мы приехали к морю —
безбрежность его часов
наши ночи и дни
маятником солёным отмеряет,
словно слезами.
Волна за волной,
будто бы знаки вопроса,
с побережья срывают листочки
календаря.
А моя старая
голая
пишущая машинка
бегает босиком
по пляжу,
вытаптывая на песке
тайные знаки
отчаяния.