На горящем самолете

Катя махала рукой, маленькая, похожая на шарик, в теплом меховом комбинезоне, шлеме и мохнатых унтах. Руфа сошла с протоптанной дорожки и направилась к самолету. Навстречу ей устремился Дружок.

— Наше звено летит первым, — сообщила Катя.

В звено входили они втроем, и Катя была назначена штурманом звена.

Светлобровая Надя с розовыми, словно накрашенными щеками и сияющими синими глазами уже приготовил ась к полету.

— Я уже три раза садилась в кабину, а летчика все нет…

Вскоре пришла летчица. Спросила:

— Ну, кто первый?

— Комогорцева первая.

Надя забралась в кабину, помахала рукой… Минут через двадцать самолет сел. Вылезая, Надя

рассказывала под шум мотора, работающего на малых оборотах:

— Как интересно! Сверху все-все видно… Мы и над городом пролетели! И над Волгой!(21)

Руфа быстро влезла на крыло, уселась в кабине. Самолет порулил на старт, а через минуту он уже бежал по белому полю, разбрасывая снежную пыль. Бежал ровно и отделился от земли без толчка, почти незаметно. Руфа вдруг ощутила, что она — в воздухе, летит! От сознания того, что она, как птица, летит над землей, сильнее забилось сердце и захватило дух. Высота росла, и все меньше и меньше становились внизу дома, ангары, дороги.

Лететь было приятно. Ровно гудел мотор. Пропеллер, вращаясь, рисовал в воздухе прозрачный диск. За белой далью, словно приподнятая над землей, чуть темнела линия горизонта. При развороте одно крыло опускалось, зато второе взмывало вверх, в голубизну.

Когда Руфа смотрела на крыло, устремленное в небо, то ей казалось, что оно не движется. Плавные очертания серебристого крыла — и голубое небо…

Она была счастлива. Ей хотелось, чтобы полет все продолжался. Хотелось подольше побыть в этом новом для нее волшебном мире.

Когда самолет сел, летчица спросила:

— Ну, понравилось?

— Очень!

— А на какой скорости летели? На приборы смотрела?

— Н-нет…

Летчица засмеялась.

— Значит, в самом деле, понравилось!

Зима на Волге была морозной, дули сухие холодные ветры. Девушки ходили с обожженными ветром лицами, но полетов не прекращали.

Полеты, полеты… В то время как летчики отрабатывали технику пилотирования, штурманы летали по треугольнику, на определение ветра, по неизвестному маршруту, на бомбометание.(22)

Руфа летала с увлечением. В воздухе она чувствовала себя уверенно, свои штурманские обязанности выполняла хорошо, метко бомбила, и ей казалось, что, в общем-то, ничего сложного во всем этом нет. Но однажды во время полета погода испортилась, пошел сильный снег. Вокруг стояла сплошная снежная стена, земля не просматривалась. Летчик-инструктор авиашколы, снизившись, летел на небольшой высоте, но и это не помогало. Уже давно нужно было разворачиваться, но деревни, которая служила поворотным пунктом, все не было. Руфа забеспокоилась, поняв, что просто не заметила ее. А летчик летел себе и летел. Наконец, чувствуя, что деревню проскочили, он спросил по переговорному аппарату коротко:

— Куда лететь?

Руфа растерялась. Ей вдруг показалось, что самолет залетел, бог знает как далеко. Всегда все было так ясно и понятно, а сейчас… В самом деле — куда? Нужно было дать летчику обратный курс, и она стала прикидывать по карте.

— Курс 190 градусов, — сказала она неуверенно. С этим курсом, она считала, можно было выйти в район аэродрома… Ну, а если они пролетят стороной и не увидят его? Курс ведь не точный… Она подумала и, уже когда летчик начал разворот, поправилась:

— Курс 270 градусов.

— Это почему же? — спросил летчик недовольно. Действительно, разница была слишком велика. Но Руфа объяснила:

— Выйдем сначала на Волгу. Уж реку-то не проскочим. А потом вдоль нее на юг… До самого аэродрома.

Летчик развернулся и теперь держал курс на Волгу. Руфа е тревогой смотрела вниз: кругом было белым-бело. Время тянулось так медленно, что она уже(23) подумала, не проскочили ли они и Волгу. Наконец сквозь снежную пелену проступили извилистые очертания берега.

— Вот она! Теперь курс на юг, вдоль реки.

Самолет летел низко, почти на бреющем. Через некоторое время Руфа увидела на земле постройки и городок летной школы. Летчик посадил самолет. Он ничего не сказал Руфе. Возможно, он и сам бы нашел аэродром, без ее помощи, но ей почему-то казалось, что не заблудились они только благодаря ней.

Впервые Руфа почувствовала ответственность, настоящую ответственность штурмана за полет.

В феврале 1942 года были сформированы три женских полка: истребительный, полк дневных бомбардировщиков и полк ночных бомбардировщиков. Командиром полка легких ночных бомбардировщиков, куда попала Руфа, назначили Евдокию Давыдовну Бершанскую — опытную летчицу, которая уже несколько лет работала в Гражданском воздушном флоте. Руфа с уважением смотрела на крепкую молодую женщину с приятным лицом, у которой на груди поблескивал орден.

Теперь, когда каждый полк стал самостоятельной боевой частью, тренировкой руководили командиры полков, и в каждом полку летчики и штурманы летали на своих боевых самолетах.