На грани

– Что там? – топтался рядом Прошка.

Это была большая металлическая банка, окрашенная, видимо, кисточкой в синий цвет и аккуратно перевязанная ажурной тесьмой.

– Ну, чего ты стоишь, как столб? Давай в темпе! – подпрыгивал от нетерпения друг.

Санька открыл крышку – она! Банка была набита доверху. Деньги, перетянутые чёрными резинками, были сложены аккуратными стопками и завёрнуты в целлофан. Их было так много, что Прошка от удивления даже присвистнул: «Ё-моё, вот это богатство!»

Санька молча разглядывал такие ценные для мамы бумаги и вспоминал разбитую посуду и огромное количество денег, разбросанных по полу. В тот день от них уходил отец. Из-за этих бумажек. Увидел он и себя, сидящего на подоконнике малыша, который не мог поверить в такую несправедливость.

Он вытряхнул содержимое банки прямо на пол и снял с пачек резинки – получилась огромная куча разноцветных купюр. Санька решительным шагом направился за ведром, обходя бесконечные бочонки с соленьями, банки с салом, ящики с овощами. Прошка не мог сдвинуться с места, с ужасом глядя на огромную кучу денег, которую они собирались сжечь.

– Слушай, такая прорва деньжищ! Я не знал, что их так много… – растерянно протянул он, – может, ну их… эти деньги… а, Сань? – голос друга неожиданно сорвался, и он пискнул, словно испуганный мышонок.

Санька с грохотом поставил ведро.

– Мать их никогда не будет тратить, понимаешь? Ни-ког-да! Я слышал, как она говорила бабушке, что больше не может взять деньги из банки, лучше обойдётся или ещё заработает. Бабушка заплакала и сказала, что она больная и ей надо лечиться! А отец говорил, что мы словно в болото живём, а я этого не хочу! – Санька почти со злостью посмотрел на друга, словно тот был виновен во всех бедах его семьи.

– И вообще, чего рот разинул? Складывай бумагу в ведро, чтобы не разлетелась, когда будет гореть, а то ещё сами вспыхнем.

Прошка, видя в глазах друга лихорадочный блеск, не обиделся, понимая, как тому тяжело. Он взял целую пригоршню денег и задумчиво помял хрусткую бумагу.

– Тогда, может, немного оставим – купим пару удочек в шалаш или бинокль? Всё равно же сгорят!

Санька посмотрел исподлобья:

– Мы не воры, попросим, если надо! Или заработаем. Придумаем потом.

Друг вздохнул и стал складывать купюры в ведро, приминая их кулаком.

Деньги поместились все. Санька зажёг спичку и поднёс её к бумаге. Лёгкий дымок потянулся в сторону двери, и друзья замерли. Внезапно им стало холодно и страшно. Но спичка потухла, и дымок пропал. Санька решительно чиркнул ещё раз, разгрёб бумажки и сунул огонёк под низ. Дым снова потянулся, даже запахло гарью, но через время снова потух. Деньги гореть не хотели.

– Слушай, надо чем-то полить, а то не загорятся. Отсырели, наверное. Посмотри, что там? – кивнул Санька на бутылки, выстроенные в ряд на одной из полок. Прошка подошёл и взял крайнюю. Газетная пробка никак не хотела вытаскиваться, и он потянул её зубами.

Шпок! – вылетела она звучно, и жидкость выплеснулась на пол. Он понюхал бутылку и сморщился.

– Керосин.

– Давай сюда!

Прошка отдал бутылку другу. Тот вылил в ведро почти половину жидкости, остатки поставил на полку.

– Ты чего столько плеснул! Знаешь, какое пламя сейчас будет? Мы сгорим вместе с твоими деньгами!

– Отойди! – Санька зажёг спичку и кинул в ведро. Огонь вспыхнул мгновенно, и высокий столб чёрного едкого дыма поднялся почти до потолка! Ребята отбежали к стене и издали наблюдали, как горят деньги. Дверь открыть они не решились, чтобы соседи не увидели дым. Да и выйти боялись – вдруг ящик какой-нибудь вспыхнет?

В подвале повисла глухая тишина, лишь изредка потрескивало в ведре, да покашливали от дыма мальчишки.

Огонь догорал. Санька взял палку и поворошил пепел. Затем присел на корточки и долго смотрел на тлеющие огоньки и вспыхивающие синим пламенем клочки бумаги, не веря, что они всё-таки это сделали! Правильно ли он поступил и что будет с ним дальше? Сейчас думать не хотелось.

Вдруг хлопнула калитка, и послышались торопливые шаги! Ребята замерли.

– Сань, кто ходит? – прошептал Прошка и попятился в самый тёмный угол.

– Н-не знаю… Может, мама так рано вернулась?

Во дворе раздался громкий голос матери:

– Шурка, почему ворота опять нараспашку?

– Ох, ничего себе! – заметался Прошка, причитая, – ну сейчас начнётся! Вот влипли, так влипли!

Санька хмуро посмотрел на друга.

– Успокойся ты! Дело сделано. Отвечать буду я.

Через минуту снова раздался, теперь уже обеспокоенный, голос матери:

– Где ты бродишь, паршивец этакий, и почему во дворе тянет дымом? Вы с Прошкой что-то жгли?