На грани

Санька вытаращил глаза – такого чуда он вовек не видел.

– Т-ты чего? – спросил шёпотом.

Мальчишка с видимым облегчением разжал кулак.

– Ничего, – буркнул он, бросив на него быстрый взгляд и украдкой смахивая слёзы.

– Как это – ничего? Тебе что, крапива нужна? – Санька вспомнил, как мать заставляла рвать жгучую траву для маленьких цыплят, но дала перчатки, и было совсем не больно. А этот сжимает голыми руками!

– Не надо мне никакой крапивы. Проверочка!

– Хороша проверочка. На ладонь посмотри.

– Чего на неё смотреть? – мальчишка спрятал руку за спину.

– Да, просто. Чтобы глупостями потом не заниматься.

– Это не глупости! Меня пацаны обзывают хлюпиком и слабаком, а некоторые личности вообще считают, что у меня нет силы воли. Я не слабак и боли не боюсь! Вообще никого не боюсь и всегда даю сдачи, а сила воли дело такое, надо – будет! – он зыркнул угрожающе и сжал кулаки.

– Да верю, верю! Я что, бить тебя собираюсь? – миролюбиво ответил Санька и тронул самый маленький листок, но тут же отдёрнул руку – словно к огню прикоснулся. Он с уважением посмотрел на мальчишку. Хлипким его, конечно, назвать нельзя было, скорее худым. Чёрные волосы аккуратно подстрижены, ярко-жёлтая в разноцветных надписях футболка, светлые бриджи – на деревенского совсем не похож.

«Наверное, приехал к кому-то в гости», – подумал Санька и сказал: – Брось! Ты за себя-то знаешь. Зачем проверять?

– Надо! – ответил тот коротко.

– Ну, надо, так надо. А ты где живёшь? Я тебя никогда раньше не видел.

– Мы недавно переехали из города. Насовсем. Мама сказала, что мне нужен деревенский воздух и продукты домашние. А зовут меня Прохор, – сказал мальчишка и протянул руку, – папа так назвал. Только дразнят все, говорят, имя старомодное.

– Ничего не старомодное, а здоровское. Ты только послушай – Про-хор-р. Слышишь, как звучит? Словно камешки во рту катаются! – рассмеялся Санька и пожал тому руку.

– Саня.

Мальчишка вслух повторил своё имя и тоже улыбнулся:

– А что? И правда, звучит! Кр-руто!

– Вот! В твоём имени так и слышится силища. Мне нравится, лучше моего. А что дразнят, не переживай! Поживёшь подольше, тогда и перестанут. Да и силы подкачаешь, в деревне это запросто!

– Как тут подкачаешь, когда мама не даёт ничего делать!

– возмутился Прохор. – За что ни возьмусь, отбирает и говорит, что нельзя: ни тяжёлое поднимать, ни быстро ходить, ни прыгать.

Что-то у меня внутри не так, как у всех. Патология какая-то. Только я думаю, нет никакой патологии, просто один я у неё – она и боится. Правда, папа на днях обещал из города привезти всякие там штанги, груши – собирается из меня Рембо делать, – хихикнул он, – а мама как раскричалась и сказала, чтобы не занимался ерундой, всё равно, говорит, у него нет силы воли. Вот проверяю!

Он снова сжал куст. Даже у Саньки навернулись слёзы – больно же! Но Прохор смотрел теперь спокойно, словно в кулаке была не жгучая крапива, а мягкие одуванчики, и только во влажных тёмно-карих глазах затаилась боль, готовая вот-вот выплеснуться наружу. Санька вздохнул и, чтобы того отвлечь, сказал:

– Я бы так никогда не смог. Слушай, давай дружить? – он с надеждой посмотрел на Прохора и, слегка запнувшись, добавил, – только не любят меня в деревне и блаженным зовут. Если ты, конечно, не забоишься.

Тот сразу отпустил куст и сел прямо на землю, пытаясь незаметно потереть о бриджи обожжённую руку.

– А чего я должен бояться?

– Ну, чего-чего. Вдруг тебя тоже будут дразнить.

– Напугал! – хмыкнул тот и так весело рассмеялся, что Санька понял – ведь и правда, не боится.

Он счастливо улыбнулся и сказал: – Мама зовёт меня Шурка, но мне не нравится, лучше так, как папа – Саня, а я тебя буду звать Прошкой, идёт?

Прохор хмыкнул: – Похоже на Крошку, да ладно – идёт! Всё лучше, чем Хоря. Так меня дразнили в городе. Шурка и мне не нравится, Саня в сто раз лучше. У меня друг в городе остался, его так же звали – свой пацан!

А Саньке было всё равно, хоть как называй, главное, у него теперь есть друг – первый! И он готов был сделать для него что угодно, даже раскрыть все свои секреты!

– Слушай, – он с таинственным видом огляделся по сторонам, – хочешь, я тебе кое-что покажу?

– Что? Здесь где-то спрятаны сокровища? Зловещая пещера и в ней клад? – лёгкая ирония наряду с любопытством проскользнули в словах друга.

– Может, и так, – улыбнулся Санька, – иди за мной, – он мотнул головой в сторону рощи и пошёл вперёд. Прошка за ним.

Пробираясь сквозь колючие заросли и цепляя на штанины кругляши репейника, друзья зашагали по едва заметной тропинке и минут через десять вышли на небольшую поляну. С одной стороны она была закрыта от посторонних глаз рощей, с другой заканчивалась высоченной кручей. На самом краю обрыва в окружении высоких трав клонилась к земле ивушка. Солнце рассеивало сквозь ажур белоснежных облаков мягкий свет, в тихом полуденном воздухе сухо трещали кузнечики, терпко пахло полынью, чабрецом и кипреем.

Прошка огляделся и прошептал: – Красиво-то как!

Санька улыбнулся и подтолкнул друга к обрыву.

– Не туда смотришь, глянь!