На грани

Сам старался никогда не просить у нее денег, хотя, конечно, бывали исключения.

С Джоном я впервые попробовал многие вещи. С ним в свои 11 лет я узнал, что такое сигареты «Опал» и «Ту-154». Чуть позже попробовал насвай, о котором до этого только что-то видел и слышал по телевизору. Когда мне было 13, Джон «накурил меня» марихуаной. Хорошо помню это дурацкое состояние. Все смеялись надо мной, а я был в полном недоумении, почему они смеются. Тогда я не понял это дерьмо и не втянулся, но, когда стал старше, мы курили эту дрянь каждый день по нескольку раз вместо сигарет.

Улица с ее дурными законами играла с каждым из нас в рулетку.

Часто от всего этого меня отвлекал бокс, к которому я тоже проявлял большой интерес. Сейчас я понимаю, каким дураком был в те зеленые годы, когда казалось, что думать своими мозгами незачем. Собственно, многие вещи мы и делали, вообще не задумываясь ни о чем – ни о последствиях, ни о том, хорошо это или плохо. Мы этого тогда не осознавали, но улица с ее дурными законами играла с каждым из нас в рулетку, а мы только каждый день пропадали на ней, даже забывая зайти домой поесть. Хотя домашняя еда вряд ли могла заманить кого-то из нас домой, так как у всех холодильники были пустые. Все тогда выживали по-своему. Мы, например, как я уже рассказывал, сажали картошку на полях, которые от завода давали моей тете в Копейске, и хотя бы картошка была у нас круглый год. Ее могло не быть только в том случае, если я не съездил в Копейск и не достал ее из той ямы, в которой она хранилась у нашей бабушки.

От хоккея к боксу

Но не одними драками и выяснением отношений в школе мы жили. Другим важным моментом был хоккей. А как могло быть иначе, если рядом была хоккейная школа «Трактора»? С восьми лет я занимался в дворовой хоккейной команде. По вечерам мы ходили на игровые площадки этой школы. Их там было две: одна стандартная большая, а вторая – мини, для малышей. Вход был свободный. Через полтора года я попал в группу к тренеру Перегудову Виктору Михайловичу уже в саму школу. Дальше я параллельно ходил два-три раза в неделю к Перегудову и еще пару раз в дворовую команду.

Дворовая-то она была дворовая, но там все было нормально устроено. Была своя раздевалка. И вот как-то раз раздевалку вскрыли и дернули оттуда все, что могли унести. У меня ушел шлем, нагрудник, наколенники. Коньки с крагами висели отдельно, они были на месте, а остальное все унесли. Некоторое время я еще ходил в школу «Трактор», надеясь, что какую-нибудь форму там раздобуду. Тогда мы менялись всякими вещами, получая именно то, что нам было нужно, одному – одно, другому – другое. О том, чтобы купить новую форму, и речи не было, она была дорогая.

В общем, вечерами я продолжал ходить просто на коньках кататься. Там же катался один парень, нерусский, он еще все время выходил на лед в щитках, налокотниках и наколенниках поверх спортивного костюма. Тогда было модно, если у тебя были все эти штуки, выставлять их напоказ. Ну, а мне было обидно, что у него это все есть, а у меня нету, и я его все время подстегивал, говорил: «Чего ты тут разоделся и понтуешься своей формой?»

Скоро я перестал играть в хоккей и потом ходил месяца три-четыре на борьбу в «стекляшку», Дворец спорта, где еще была секция баскетбола, но со временем тоже забыл туда дорогу.

После борьбы ходил в кружок картинга и авиамодельный в ДЮТ ЧТЗ (Дом юного техника), где занял второе место на соревнованиях по сделанным вручную точным бумажным копиям самолетов, после чего расстроился, что не выиграл, и забросил это дело. Потом снова записался в секцию вольной борьбы в спортклуб ЧТЗ, где уже позже начал заниматься боксом.

В то время у нас большой популярностью пользовался фильм «Не отступать и не сдаваться» с Ван Даммом, который, наверное, тоже сыграл свою роль в том, что я в конце концов оказался в боксерском зале. Я этот фильм четыре или пять раз смотрел. Это мне лет девять было или чуть больше.

Не знаю почему, но бокс казался мне чем-то совершенно недосягаемым.

Денег на билеты у нас не было. Мы находили на улице использованные билеты в хорошем состоянии, ровненькие, чистенькие, немятые, но с оторванным контролем, и шли в кинотеатр. Давали их бабушке при входе, а она говорила: «Билеты же использованные!» Тогда мы играли роль маленьких обманутых школьников, которым продали такие билеты нехорошие старшеклассники. В общем, любые варианты использовали, чтобы только снова посмотреть этот фильм. В другой раз били на жалость: «Мама дала денег, а мы потеряли!» При этом у кого-то в руках могло быть мороженое. Но нас обычно пускали.