На грани

— Иди к кабинету Борисова. У него сейчас конференц-колл. Как закончится, Поля тебя попробует запустить. Главное, чтобы те, кто должен потом прийти на встречу, пришли вовремя, а не заранее, — сказала Наталья, перезвонив минут через пять. — По Образцову сейчас выясню и напишу тебе сообщение.

— Ты моя спасительница! — искренне воскликнула Виктория. — Я у тебя в долгу, спасибо!

Всё сложилось как нельзя лучше: конференц-колл у Борисова закончился раньше положенного срока, приглашённые на следующую встречу не пришли заранее, так что Полина пропустила Вику в кабинет Борисова уже через сорок минут.

— Александр Владимирович, здравствуйте! — с порога начала Пятницкая, подходя вплотную к столу Борисова, проигнорировав стулья для посетителей. — Я буду честна с вами. Я совершила серьёзную ошибку, и только вы можете мне помочь. На что я очень надеюсь.

После того как Виктория эмоционально рассказала, что именно произошло, Александр Владимирович со странной улыбкой, вероятно, смущаясь такой простоте, спросил:

— И что вы от меня хотите? Чтобы я поставил свою подпись на вашем документе?

— Да, — подтвердила Вика. — Именно это и хочу.

— Думаю, вы понимаете, что у меня лично нет времени разбираться в ваших бумагах. Кого из моих сотрудников вы знаете, чтобы они посмотрели этот вопрос?

— Полякову знаю и Свиридову.

— Хорошо, если кто-то из них поставит свою визу, я подпишу тоже.

— Спасибо, — выдохнула Пятницкая.

— И можете передать документы через Полину.

— Поняла. Спасибо! — повторно поблагодарила Пятницкая и вышла.

Свиридова была на выездном совещании, а Полякова обсуждала отчётность со своими сотрудниками, и поговорить с ней Вике удалось лишь около пяти вечера. Когда Пятницкая получила заветную подпись от Поляковой после такого же честного рассказа о своём промахе, Борисов уже уехал из банка. Ей оставалось лишь ждать следующего дня. Ждать и волноваться, потому что тяжкое чувство не отпускало Викторию даже под напором энергии из источника.

Вика сидела в кабинете и бездумно смотрела на чашку с недопитым кофе. Зазвонил телефон, и она вздрогнула.

— Милая, привет! Я звоню в третий раз, что у тебя случилось? — спросила Анастасия Георгиевна.

— Ничего особенного. Неприятности на работе. И я их почти уладила.

— Но ты так неспокойна, что я почувствовала это на расстоянии.

— Это усталость, мам.

— Вы же только отдыхали с Виктором? Не помогло?

— Наверное, нет. Я допустила возникновение проблемы на пустом месте, а теперь героически её решаю. Я устала совмещать исцеления и работу в банке. Меня на всё не хватает.

— Хочешь, давай обсудим это.

— А когда, мам? У меня дело на деле. Благо хоть на мужа иногда время остаётся. А на остальных близких — уже нет.

— Мне сейчас кажется или ты отключилась от эгрегора своего банка?

— Не кажется. Я это сделала.

— Вероятно, это получилось очень не вовремя и некорректно. Теперь он будет пытаться завладеть твоим временем.

— Не знаю, вроде бы я работаю как обычно, не считая текущего промаха.

— Тебе виднее, — неоднозначно подытожила мама, а потом спросила: — Как сейчас у тебя с исцелениями? Идёт поток людей?

— Не сказала бы. Я вообще хочу проверить, от чего я получаю большее удовлетворение: от исцелений или от работы в банке. Каково это — только исцелять, я знаю, поэтому сейчас хочу попробовать пару месяцев поработать и никого не исцелять. И да, я знаю, что ты не поддержишь это решение, но я хочу попробовать, чтобы потом у меня не было сожалений.

— Исцеления — это твоё, милая. И мне печально, что ты сейчас принимаешь такое решение. В этом есть и моя вина.

— Мам, мне сейчас от этих слов не легче, просто прими это как факт, пожалуйста.

— Хорошо, — согласилась мама. — Приятного вечера!

— И тебе!

Вика ненадолго прикрыла глаза, чтобы сделать несколько дыхательных упражнений, но почти сразу открыла их, почувствовав порыв ветра в кабинете, где даже окна не открывались. Напротив неё на стуле сидел Тимофей.

— Я предчувствовала, что ты придёшь, — с лёгкой грустью сказала Вика. — Думаешь, я откажусь сегодня говорить с твоим отцом?

— Думаю, — честно ответил Тимофей.

— Я уже пообещала, а откладывать дела мне больше не хочется. Я вдруг поняла, как они меня тяготят. Закончу с твоей семьёй и сделаю перерыв, не буду пока исцелять.

Пятницкой показалось, что мальчик неодобрительно взглянул на неё, но тему продолжать не стал, а сказал другое:

— Я могу сам поговорить со своей мамой, только отведи её ко мне на четвёртый план бытия.

— Она не захотела со мной говорить. Я пока не знаю, как это сделать.

— Через отца. Он не хочет давать ей развод. Попроси его об этом, и тогда она с тобой точно согласится встретиться.

— Ты ставишь нереальные задачи, — усмехнулась Вика. — Человек должен сам дозреть до такого решения. Кто я такая, чтобы разговаривать с твоим отцом об этом?

— Отец почти созрел. Ему лишь нужен толчок извне, чтобы разрешить себе завершить эту игру и не пытаться всё исправить.

— И переложить за это ответственность на меня? — смутилась Виктория.

— Номинально.

— Ты явно уже не тот милый мальчик, которого я не смогла спасти. А прямо коварный злой дух.