На грани

Не успела Вика вернутся в свой кабинет, как к ней на аудиенцию попросилась Татьяна Лескова.

— Привет, Вика, — поздоровалась она, присаживаясь на стул напротив.

— Привет, — ответила Пятницкая и замолчала, ожидая, что Таня объяснит ей причину своего визита.

— Я хочу с тобой поговорить о Вере Кузнецовой. Почему ты на неё так взъелась? Неужели отсутствие подписи на документе, которая и вовсе была не нужна, это так страшно? Да и в целом — почему?

Вика решила действовать как Михайлов: объяснить всё подробно, но один раз.

— Первое. У меня нет личной антипатии к Вере. Если бы была, то я бы не стала давать ей шанс исправиться. А второе вытекает из первого: она меня не слышит, хоть и слушает. Если бы слышала, то у неё не возникло бы мыслей, что я на неё взъелась, как ты говоришь. Я не её руководитель, а она не мой сотрудник, и у неё нет лояльности к моим методам работы. А если человек — бунтарь, то он как минимум должен быть гением, чтобы прощать ему его вольнодумие. В Кузнецовой я гениальности не вижу. А свободомыслие её сводится к тому, чтобы сетовать на свою судьбу и перекладывать ответственность за свои неудачи на кого-то ещё. В текущий момент — на меня. И ещё чужими устами донести до меня эту информацию, бросая тебя на амбразуру. А если бы у меня было плохое настроение и плохая выдержка? Скажу честно: мне твой вопрос не понравился. Я даже не представляю, что я такое могла бы сказать Краснову, хоть у нас и прекрасные отношения. А гонцов, между прочим, иногда убивали. Так что Вера тебя подставила, а ты и не заметила, думая, что помогаешь человеку. Между тем она использует весь коллектив нашей службы, паразитируя в ней.

Татьяна слушала молча: иногда явно соглашаясь с чем-то, иногда — нет, что было заметно по её мимике.

— Я объясню, не переживай. Мы недавно обсуждали с тобой, что твой функционал вырос, а зарплата нет. И я признаю, что в твоём случае, как ты говорила, на фоне зарплат других сотрудников это несправедливо. Так уж сложилось, что не я устанавливала размеры зарплат. И у меня нет никаких возможностей в ближайший год изменить общий фонд заработной платы. Я думаю о своих сотрудниках и обсуждала эту тему с Красновым, это я вам об этом не рассказываю, так как нечем ещё радовать. А вот в рамках общего ФОТа я могу сделать перестановки. И вот сидит Кузнецова, работу свою качественно не выполняет, частенько просит кого-то за неё что-то сделать, а получает больше вас. И мне, глядя на всё происходящее, проще уволить её, взять на эту позицию человека с горящими глазами, мечтающего работать в ТТК-банке, развиваться, внимать и полноценно работать, может, даже почти студента за меньшие деньги, а излишек распределить между теми, кто этого реально заслуживает. Так ли тебе теперь хочется защищать Веру?

— Ты не сгущаешь краски? — осторожно и смущённо спросила Таня.

— Я анализирую ситуацию, отбрасывая эмоции. И ещё раз тебе напомню, что у меня нет личной антипатии к Вере. Просто это место работы — не её. Сама структура — не её, а следовательно, и я как руководитель не подхожу ей. Так что нам мучиться? Мы же клятв о вечной службе и дружбе друг другу не давали.

Тут Пятницкую осенило, что она всё ещё подключена к эгрегору ТТК-банка и теперь понимает, что же такое эгрегор, а вот мама ошиблась на этот счёт. И Вика продолжила свой монолог, только уже больше для себя, чем для Лесковой, чтобы закрепить свои знания словом: