На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло»

Но все-таки: почему сталинские столоначальники понуждались еженощно бдеть до морковкиного заговенья? Не все, правда. Только верхний номенклатурный эшелон — начиная от уровня начальника наркоматского (позже министерского) главка. Конторский люд работал с 9.30 до 20.00. «Топ-менеджеры» приезжали на службу к 11.00 (этот имперский атавизм в Первопрестольной жив и поныне, спозаранку в коридоры власти не суйся!), в 17.30 имели трехчасовой обеденный перерыв. Потом в 20.30 возвращались в «офис» и сидели до полуночи. Но — зачем?

А затем, что страна такая. Необъятная. На 12 часовых поясов растянутая. И, чтобы не прервалась управленческая нить, ждали московские сидельцы, пока проснется восточный берег державы. А то ведь с каким-нибудь чукотскокамчатским деятелем никогда и не услышишься. То он уже спит, то ты еще не проснулся.

У Сталина, хотя он на Дальнем Востоке никогда не бывал, к этой российской окраине было какое-то особое отношение. Говорят, он долго размышлял над картой, разглядывая узкую полосу земли, похожую на палец, просунутый в Азию. Как именовать — Приморская область? Вроде несолидно. Край же предполагает в своем составе национальную автономию. Советизировать полудикий народ удэге, разбросанный по Уссурийской тайге? Так уже с чукчами нарыдались…

— Ладно, — решил вождь. — С краю находится, пусть будет край. Без автономий.

Заодно якобы закрыл краевой центр для иностранцев. Когда демократам пришла пора «открыть закрытый порт Владивосток», в архивах так и не дознались, кто же его закрывал. Десятилетия город продержали под замком безо всяких нормативных актов!

Об этом я пишу так подробно потому лишь, что принципиально важно понять, когда же комфлота Амелько пытался дозвониться на дачу министра обороны… Вы вообще представляете ситуацию, чтобы дежурный генерал Генштаба не дал командующему крупнейшим советским флотом дачный номер телефона министра обороны СССР? Я не могу себе этого представить. Хотя бы потому, что есть полная нелепость, когда бы по московскому городскому телефону Амелько начал докладывать маршалу Гречко о развертывании у себя под носом авианосной группировки США. Для этого существуют защищенные от прослушивания средства, благодаря им министр обороны на связи всегда и везде (надо будет, поднимут в воздух специальный самолет-ретранслятор) — в кабинете, в машине, в дачной постели, на Северном полюсе! Это ЗАС, ВЧ, прямой провод, знаменитая кремлевская «вертушка» АТС-1, пользоваться которой командующий флотом может и должен только лично, без посредства адъютантов и дежурных. Другое дело, когда звонить уже просто неприлично. А неприлично — это в Москве сколько часов?

По столичному негласному укладу, вечером до половины одиннадцатого еще можно звонить даже малознакомым людям, разумеется, трижды извинившись за беспокойство. Но не позже одиннадцати, этого московский менталитет не допускает. Как, впрочем, и чересчур ранних звонков. У меня есть знакомая, которая говорит: «Какая наглость звонить в полпервого утра!» Но это, вы понимаете, «стеб» свободной творческой профессии.

Характерно, что своему непосредственному начальнику Горшкову Амелько дозвонился-таки, уложился во временной «норматив». Но отчего так странно повел себя Горшков? Предположим, их разговор состоялся в половине одиннадцатого. Почему не раньше? Да потому, что во Владивостоке еще половина шестого утра, и Амелько спал, тоже живой человек. — Вот, собственно, ради чего я утомлял вас, читатель, исчислениями временных поясов. А мог ли комфлота спать, зная о приближении американцев? Конечно нет!

Похоже, навтыкал главком товарищу Амелько сто пудов за пазуху: «Сам прошляпил, сам министру и докладывай!»

Это всего лишь моя авторская версия. Имею полное право высказать личное предположение и поэтому прошу не беспокоить исками о защите чести и достоинства.

А может, не совсем так дело было. Горшков понимал, что такая неприятность его тоже коснется, а потому мог подчиненному ход подсказать. В том смысле, что победителей не судят…

Вот почему просил Амелько Чернышова — придите обязательно! Военный совет ему нужно было провести срочно, в ранний неурочный час, заручиться поддержкой «тяжеловеса» из ЦК (сам-то кандидат только второй год) и успеть выгнать корабли в море, пока не проснулась Москва. То есть — до 13 часов по владивостокскому времени.