На грани мировой войны. Инцидент «Пуэбло»

Заверения Кима скорее насторожили Политбюро ЦК КПСС, чем успокоили. Посредническая до некоторой степени роль, неожиданно доставшаяся СССР, позволяла всесторонне оценивать как нерешительность Вашингтона, так и лукавство Пхеньяна. Худшие опасения подтвердились уже через сутки. 30 января руководство КНДР неожиданно запросило: готов ли СССР выполнить ранее взятые на себя союзнические обязательства? Лучшие светила советской дипломатии принялись спешно штудировать секретные статьи Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи между СССР и Северной Корей от 6 июня 1961 года, в котором быстро обнаружили широту хрущевской «щедрости»… Из текста договора следовало, что в случае возникновения конфликтной ситуации на полуострове предполагалось чуть ли не автоматическое предоставление военной помощи вплоть до прямого советского вмешательства в вооруженный конфликт на стороне КНДР!

Кремль взял недельный «тайм-аут». За эти дни экспертам удалось аргументированно истолковать Договор как сугубо оборонительный. Советский Союз должен выполнять свои военные обязательства лишь в том случае, если КНДР сама не спровоцировала вооруженное нападение крупного масштаба, не вовлечена в конфликт в силу обязательств по договору с другим государством, не оправдывает конфликт интересами объединения страны и, наконец, главное — военным акциям должны предшествовать консультации сторон. Эти позиции были приведены во вторичном послании Л.И. Брежнева. Советская сторона предостерегла пхеньянских «ястребов»: затягивание освобождения экипажа и возвращения американского корабля может привести к нежелательным для КНДР последствиям, которые трудно предугадать. Ким Ир Сен согласился с предложением провести консультативную встречу 26 февраля 1968 года в Москве.

Такова официальная версия. В действительности все было несколько по-иному…

В отличие от Мао Цзэдуна, у которого имелось достаточно оснований для личных обид на Сталина, Ким почитал советского вождя за образец государственного лидера — «отца нации», стремился походить на него, до смерти генераллисимуса и даже после нее бывал в Москве едва ли не каждый год. Позднее, после устранения из руководства КНДР «советских корейцев», отношения стали портиться. В 1963 году Хрущев решил наказать Кима за непослушание: демонстративно в последний момент отменил свой заранее согласованный визит в КНДР, заморозил военные поставки, чем приковал к земле всю северокорейскую авиацию. Ким обиделся и не приезжал в Москву 22 года. Принято считать, что Ким Ир Сен и Брежнев единственный раз общались в Белграде на похоронах Тито в 1980 году. Это заблуждение.

Также не соответствует истине, что Генсек бывал в «городе нашенском» только трижды: в 1966 году вручал Владивостоку орден Ленина, в 1974-м — проводил встречу на высшем уровне с президентом США Джеральдом Фордом, и последний раз в 1978-м, совершая большую поездку по Сибири и Дальнему Востоку. Оказалось, был еще один визит Брежнева — инкогнито. И секретный саммит с глазу на глаз без переводчиков.

«Главной целью его прилета, как мы впоследствии поняли, были переговоры с Ким Ир Сеном, который тоже тайно прибыл во Владивосток» — утверждает в своих мемуарах Н.Н. Амелько. Конфиденциальные поездки в Приморье для Железного маршала Кима были не в диковинку. Он уже неофициально встречался во Владивостоке с Брежневым в мае 1966 года, где заявил, что народ Северной Кореи «не может без глубокой и искренней дружбы с КПСС и советским народом». Ким лукавил. Он только делал вид, что добровольно сжигает за собой мосты в Пекин. В Поднебесной раньше раскусили его двурушность и уже многие месяцы полоскали соседа в печати, называя «толстым ревизионистом». Что же касается заверений в «глубокой и искренней дружбе», для точности формулировки не хватает ключевого определения — щедрой. Очень щедрой. Все как у людей: пока силен и крепок, тебя любят бескорыстно, чуть покачнулся — за приязнь изволь платить…

Запись беседы советского посла в КНДР Василия Московского с корейским лидером 14 ноября 1962 года: